— Не помню!
— Ай-ай, какая память плохая! — сокрушенно покачал головой Басов.— Дальше. По вашей просьбе был направлен казачий полк с артиллерией к китайской границе, навстречу беженцам, которые хотели вернуться домой. Их обстреляли из пулеметов при переходе границы... Было такое дело?
Фальковский молчал.
— Очень странную позицию заняли эсеры в этом вопросе! — пожал Басов плечами.— По совести сказать, никак не пойму, почему вы боялись возвращения казахов из Западного Китая... А может быть, землю для семиреченских кулаков берегли, а? Что, у вас язык отнялся?
Басов полистал страницы.
— Когда пало временное правительство, вы бежали в Коканд... Не совсем ясно, какую роль вы играли в контрреволюционном правительстве Мустафы Чокаева, но зато определенно известно, что именно там вы встретились с Сугурбаевым...
— Он коммунист! — тихо сказал Фальковский.
— Тогда он тоже был коммунистом?
— Не знаю.
— Ага! Значит, не отрицаете, что встретились там? Проговорились. Ничего, не смущайтесь. Вы нам все расскажете. Времени у нас достаточно... Кстати, мы, чекисты, любим точность в ответах и очень не любим, когда нас считают за простаков и начинают нам рассказывать бабушкины сказки. Итак, продолжим вашу биографию...
Когда пало кокандское правительство, вы снова подались в Семиречье и здесь встретили своего дружка «коммуниста» Сугурбаева. Знаем, что именно он вас устроил землемером и вместе с ним вы поехали в Кастек. Там... Может быть, вы сами расскажете дальнейшее?
— Я не знаю, что вас интересует? Моя скромная работа землемера была у всех на виду. Мне нечего рассказывать...
— Упорствуете? Предупреждаю: для вас же хуже будет, если я сам расскажу. -
— Я работал землемером и ничего не знаю!
— Ну хорошо. Хорунжего Сотникова вы знали?
— Встречались!
— Так. Вы знали, конечно, что он, Сотников, участник знаменитой беловодской резни шестнадцатого года и что он служил в войсках атамана Анненкова.
— Не знал!
— А вы знаете, что Анненков сейчас в Западном Китае? Не к нему ли собирались?
— Я охотился на фазанов.
— Так-так... На фазанов... Опять бабушкины сказки! Я ведь вас предупреждал, что мы их не'любим. Скажите лучше, кто поджег аул Айна-Куль?
— Откуда я знаю?
— Вы знаете, это дело ваших рук. Точно так же, как и побоище в Кастеке. Оно должно было превратиться в восстание, создать новый очаг гражданской войны в Семиречье, очень нужный нашим врагам... Все было рассчитано на то, чтобы оттянуть войска Фрунзе от Бухары...
— Драка казахов с русскими — бытовое явление. Не надо делать из мухи слона!
Голос Фальковского даже задрожал от возмущения.
— Где вы были в день пожара? — продолжал допрос Басов.
— В Узун-Агаче.
— Что делали?
— Мне нездоровилось. Я спал.
— Вы ждали сигнала от Сотникова и не дождались.— Басов насмешливо прищурил глаза.— Аул поджег Сотников. Сын его выдал! И вас выдал, Валентин Робертович... Давайте рассказывайте все по порядку, как было!
— Я вас не понимаю,
— Придет время, все поймете... Вы же не глупый человек! Вас не спасет запирательство. Лучше сознавайтесь по-хорошему...
Сердце землемера сжалось, словно Басов выжимал из него кровь. .
— Понятно, вы боялись разоблачения. Решили бежать, так же, как ваш друг Сугурбаев.
Фальковский мучительно прикидывал — кто его выдал? Неужели хорунжий?
— Интересуетесь, кто вас выдал? — спросил Басов, словно угадав мысли Фальковского.
— Меня выдавать!? Если я ни в чем не виноват...
— Сугурбаев выдал. Вот вы его жалеете, а он вас не жалел. Напротив, все валил на вас, утверждал, что вы даже действовали по указанию иностранной разведки... Уверял, что она была заинтересована в Кастекском восстании.
Фальковский выпрямился:
— Хорошо! Я действительно эсер. Я идейный противник советской власти. Но вы хотите сделать из меня шпиона? Это смешно.
— Хорошо смеется тот, кто смеется последним! — сказал Басов и обратился к следователю:— Ну, на сегодня, хватит! Отведите его в камеру!
Фальковский поднялся и понуро побрел к выходу.
Глава тридцать пятая
— Ради эмира, не жалейте милостыни! — протянул руку нищий.
Это был пароль. Но хозяйка стала браниться:
— Надоели вы со своим эмиром... Убирайся...
Маджид вышел на шум в коридор, узнав знакомый голос.
Перед ним стоял улыбающийся Шо-мирзо. Маджид крепко обнял его. По радостно сверкавшим глазам он понял, что молодой таджик оправдал его доверие.
— Ну, докладывай, что нового? — с нетерпением спросил Маджид.
— В армии эмира сорок тысяч сарбазов. Прибыло несколько тысяч ополченцев и афганский стрелковый полк из Кабула. Говорят, его прислал Аманулла-хан по просьбе шейха. Наступление эмир назначил на пятое сентября.
— Еще что?
— Агзам ездил в Локай к Ибрагим-беку, в Қарате- гин — к Махсуму Файзулле. Ведутся переговоры с басмачами Ферганы.
— Как настроено население?
— У всех брови нахмурены.
У Маджида появились в глазах веселые искорки. Он снял тужурку и стал переодеваться.
— Как вы относитесь к джадидам? — спросил неожиданно Шо-мирзо.
— Народу с ними не по пути!
— А Ташкент предоставил им убежище,— сказал Шо- мирзо,— Они издают газету и призывают к созданию мусульманской республики.
— Ну что же, временно они наши союзники!
— Ваш друг Амен тоже джадид?
— Нет. Амен один из тех, которые находятся в армии эмира случайно.
Маджид переоделся, и они вместе вышли на улицу. На окраине Кагана было тихо. Все окна закрыты ставнями. Они не смогли пройти через площадь, заполненную воинскими частями. Пришлось обойти кругом, мимо станции. Здесь выгружались эшелоны. Красноармейцы канатами стягивали с открытых платформ тщательно заку- тайные в брезентовые чехлы пушки. На каждом шагу часовые — узбеки и таджики в цветных халатах — требовали пропуска.
Маджид и Шо-мирзо, изрядно проблуждав, попали в бывший дворец эмира в самый разгар совещания. Огромный зал был переполнен командирами и политработниками. На паркетном полу валялись окурки и клочки бумаг. За круглым столом стоял Фрунзе, а рядом сидел Куйбышев.
Фрунзе знакомил с