Вера Павловна устремила взгляд в сторону Тыртышного.
— Раз, два,— считал Бакен.— Три... семь... четырнадцать... восемнадцать.
— Большинством голосов Тыртышный не допускается на собрание,— объявила Вера Павловна и взглянула на Тыртышного.— Можете уйти!
— Что же, тогда и нам удалиться? — ехидно спросил, приподнимаясь, сосед Тыртышного.
— Можете!
Но, уходя, Тыртышный дернул соседа за рукав, и тот снова сел. ‘
Собрание приступило к утверждению списка кулаков. У них изымались в пользу бедноты земля, скот и сельскохозяйственный инвентарь. Вера Павловна читала медленно, внятно, произнося каждую фамилию. Когда она назвала Тыртышного, все свободно вздохнули.
Однако список не пришлось дочитать. С улицы кто-то крикнул истошным голосом:
— Пожар! Горим!
Поднялся переполох. Все бросились к двери, давя друг друга. На улице пахло удушливым дымом.
— Тыртышный горит! — крикнула женщина, выбежавшая из соседних ворот.
Все кинулись к его дому. Но каково было удивление, когда, добежав до пятистенной избы Тыртышного, все увидели посреди двора огромный костер. Сам хозяин подбрасывал в огонь солому, хворост, мусор.
— Что это такое? — спросила Вера Павловна.
— Очищаем двор. Надо же сдать в чистом виде новым хозяевам! — щурил Тыртышный глаза.
— Хитрый зверюга! — выругался Хромой солдат.— Хотел сорвать собрание.
Все пошли обратно в школу.
На другой день члены комиссии выехали осматривать землю, отмежеванную у кулаков, и распределять ее между бедняками Айна-Куля и Кастека.
Переправившись на левый берег реки, всадники ехали шагом. Впереди Цун-ва-Зо, Вера Павловна и.Тлеубай, за ними — Бакен и Хромой солдат. Правый скалистый берег реки опоясывал гору Прохладную. Вдоль левого берега протянулись альпийские луга.
— Всей этой плодородной долиной владела казачья верхушка.
— Тыртышный да братья Сотниковы?
— И этого им было мало! В шестнадцатом году они захватили все луговые районы нашего аула и окрестности озера Айна-Куль.
— А казахов загнали в горы!
Кони шли по лугу, фыркая, норовили пощипать траву, — Ах, какая земля! — воскликнул Бакен, с волнением обозревая подернутую зеленым маревом долину. Он соскочил с коня и взял горсть земли. Мягкая, черная, влажная, похожая на свежеиспеченный ржаной хлеб, она сыпалась с ладони.
— Наша земля, наша!—радостно воскликнул Бакен и вскочил в седло.
Не успел он отъехать несколько сажен, как конь шарахнулся в сторону, Бакен ухватился за гриву. В густой траве лежал человек, уткнувшись в землю.
«Не убитый ли? Нет, шевелится!»
Бакен подъехал ближе.
— Тыртышный!
Подъехали и остальные члены комиссии.
— Кто это? — испуганно спросила Вера Павловна.
— Тыртышный!
— Что он делает здесь?
Бакен слез с коня и толкнул Тыртышного плетью. Тот поднял голову. Лицо его было искажено. Глаза красные, воспаленные смотрели страдальчески. Рот полон земли. На усах и бороде прилепились сухие былинки.
— Все равно не съешь всю землю! — серьезно сказал Хромой солдат.
— Ты что, прощаться с землей приехал? — ехидно спросил Тлеубай.
— Пожалейте, ради христа! Оставьте хоть клочок земли! — завопил Тыртышный, встав на колени и воздев руки вверх. Никто не ответил ему. '
А из-под крутого берега речки уже шла толпа казахов, жителей Айна-Куля и беженцев, вернувшихся из Китая, Они пришли, чтобы воочию увидеть свою землю, пощупать и взять в горсти и растереть на ладони.
Тыртышный поднялся с колен и, не оглядываясь, быстро зашагал в противоположную сторону.
— А где наш землемер? — обратился Цун-ва-Зо к Вере Павловне.— Пора начинать.
— Он выехал раньше нас... Должен быть здесь, как договорились.
— Безобразие! — сказала Вера Павловна и обратилась к Бакену: — Найди Фальковского. Он, наверно, купается!
— Но его лошади нигде не видно...
— Может быть, он еще и не подъехал.
— Тогда надо съездить за ним в Қастек! Чего терять время!
Но землемера так и не дождались. В Қастеке его тоже не было. А когда Бакен и Тлеубай зашли к нему на квартиру, они сразу поняли — Фальковский сбежал из Кастека. Но скрыться ему не удалось.
Глава тридцать четвертая
Фальковский неуклюже вошел в кабинет председателя Чека и встал у дверей. Сопровождавший его следователь прошел к письменному столу Басова и что-то сказал ему, наклонившись к самому уху. Басов кивнул в ответ, не отрывая глаз от лежавшей перед ним бумаги и даже не взглянув на посеревшего от ужаса землемера. Стараясь овладеть собою и преодолеть противную дрожь в коленях, Фальковский следил за каждым движением председателя Чека. Землемера мучила неотвязная, тоскливая мысль: кто же его выдал?
Страх холодной змеей пробирался к самому сердцу.
Арестованному хотелось, чтобы поскорее окончилась гнетущая тишина, нарушаемая лишь звонким тиканием часов, висевших на стене, и раздался голос этого сурового человека.
фальковский с трудом перевел глаза на следователя. Тот спокойно сидел на диване и курил папиросу.
Наконец Басов отложил бумагу и поднял голову. Он посмотрел на Фальковского долгим, изучающим взглядом. Затем встал и подошел к нему вплотную.
— Узнаете? Ваш, кажется, почерк?
— Похож на мой, но... не мой! — с трудом выговорил землемер.— Букву «т» так не пишу...
— Как правильно ваша фамилия?
— Фальковский.
— Вы происходите из польских немцев?
— Я поляк.
— Ваша настоящая фамилия «Фальк», как мы установили. Скажите, почему вы решили бежать в Западный Китай?
— Я?
— Вы.
Даже не думал,
— А почему вы оказались вблизи самой границы?
. — Я же охотник. В том месте столько фазанов...
— Вот как!.. Фазанов любите? — Басов улыбнулся.— Не будем, Валентин Робертович, играть в прятки! Мы с вами серьезные люди. Вы хотели скрыться за границу. Это ясно. Но... Чека интересует естественный вопрос: почему? Советскую власть не признаете? Закон рабоче-крестьянского правительства не по душе? Между прочим, всем буржуям не по душе, но даже и они не бегут. А вы не буржуй, вы землемер. Вам-то с чего бегать, а? Или, может быть, грехи есть?
— Я не понимаю вас, о чем вы говорите?
’ — Так и не понимаете? Ну что же, мы люди не гордые. Постараемся объяснить. Садитесь сюда...
Фальковский, тяжело передвигая ноги, подошел к креслу с золоченными ножками и сел, по-прежнему ощущая противную дрожь в коленях.
Басов раскрыл толстую папку, полистал страницы и стал читать:
— Валентин Робертович, сорока двух лег. Родом из Саратовской губернии, По профессии землемер, В пар
тию эсеров вступил в марте семнадцатого года... В Таш кент прибыл по заданию Центрального комитета. Вы бы, ли членом комиссий