Они шарили вокруг, раздвигая лапы елей и заглядывая в ямы, но больше ничего достойного внимания не попадалось.
— От пары псов из моей своры было бы больше толку, — с иронией заметил барон.
Ларс мысленно ругнулся: как же он сам не додумался! Собаки! Конечно, нужны собаки!
Ленсман еще раз обошел вокруг ели. Что-то словно не отпускало его с этого пятачка почвы. Что-то здесь было…
В путанице нижних полузасохших сучьев блеснул металл. Ларс нагнулся и двумя пальцами вытянул из желтизны иголок цепочку.
Глава 8
Расследование
Руди повертел находку, поцокал языком и вернул начальству.
— Серебро, — только и сказал он.
— Дешевая работа, — заметил барон Дальвейг. — Наверняка из местной лавки.
Да уж, с неприязнью подумал Ларс, не для аристократа делалось. Грубые звенья, простое плетение. Проволочная застежка — видимо, настоящая отлетела. Молоточек, оберег от грозы — крупный, как носят мужчины, потемневший, давно не чищеный. Вот разве что на обороте что-то нацарапано…
Сквозь подлесок, треща сучьями, словно медведь, проломился Аксель.
— Ничегошеньки, одни камни… А что это у вас, гере Иверсен?
Ларс протянул ему украшение. Аксель небрежно взял, покрутил. Привычная усмешка враз слетела с его физиономии.
— Ты что? — спросил Руди.
Констебль слегка помялся и, опустив глаза, пробормотал:
— Это Бьярне Тильсена вещичка…
— Да ладно, — возразил Руди. — С чего ты решил?
— А вот, — Аксель перевернул молоточек и ткнул пальцем в царапины. — Это он сам гвоздем выскреб еще мальчишкой. Я помню.
Констебль встретился глазами с Ларсом.
— Да нет, — пробормотал он. — Быть не может…
— Появился подозреваемый? — любезным тоном осведомился барон, с интересом наблюдавший за всей этой сценой.
Ларс забрал улику и спрятал в карман. Может, не может, они обязаны проверить.
— Барон, мы сопроводим вас до поместья и отправимся в Альдбро. Посмотрим, что скажет этот Бьярне.
Предзакатное солнце золотило вершины сосен, когда полицейские во второй раз за день пересекли мост. Альдбро выглядело почти безлюдным, редкие встречные оборачивались вслед поспешающей повозке и всаднику, что, гордо подбоченившись, скакал на сером жеребце.
— Где люди? — спросил Ларс.
— На берегу, — угрюмо пробормотал Аксель. — Слышите, скрипки. Сегодня танцы.
— Правь к дому Тильсена, — велел Ларс, сидевший рядом с возницей.
Аксель молча свернул в проулок, распугивая кур. Повозка остановилась у домика на самой окраине, обнесенного покосившейся жердяной оградой. В маленьком огороде, среди гряд с капустой возилась крупная женщина в белом платке.
— Тетка Астрид! — негромко позвал Аксель, спрыгивая на землю. — Доброго здоровьичка!
Женщина разогнула спину, вытерла руки о передник и, держась за поясницу, подошла к изгороди.
— Здравствуй, Аксель, — приветливо произнесла она. — Что-то ты давно не появлялся…
Женщина оглядела повозку и Ларса, осеклась. Констебль оперся локтями о жерди ограды, помолчал.
— Тетка Астрид, — выдавил он наконец. — А где Бьярне?
Фру Тильсен испытующе вгляделась в лицо констебля. Тяжелая, крупноносая, рано постаревшая. Ларс чувствовал, как в женщине поднимается тревога.
— А на что же он тебе, Аксель?
Констебль отвел глаза в сторону.
— Дело к нему… у гере ленсмана. Срочное и важное.
Женщина посуровела.
— Нет его. Работает, — отрезала она.
Ларс вытащил из кармана цепочку и на ладони протянул фру Тильсен.
— Знаете эту вещь?
Фру Астрид кивнула:
— Да как же не узнать? Я ж сама ее Бьярне на именины подарила. — И упавшим голосом добавила: — А вы где взяли?
Начиналось самое неприятное. Ларс кашлянул. Аксель скривился и пробурчал:
— Вот что, тетка Астрид, пошли-ка лучше в дом…
Фру Астрид молчала. Ругань, которой она разразилась в первую минуту, иссякла, словно вода, вытекшая из треснувшего кувшина. Тильсен-старший сидел у стола и ковырял пальцем скатерть. Он сгорбился и казался еще более щуплым и несчастным, чем при первой встрече. Из темного угла в четыре глаза таращились младшие братишки Бьярне.
Ларс мерил шагами темную, бедную и не слишком опрятную комнату. От очага до двери и обратно. Аксель сутулился, привалившись к косяку. Руди поглаживал бороду.
На столе лежало двуствольное ружье с клеймом фабрики Эмерсона. Еще недавно оно висело на виду — честное оружие охотника, теперь же хозяева избегали касаться его, словно оно вмиг стало проклятым. Но двустволка ведь не виновата. Тут же были пули и пороховой рожок.
Ларсу было душно и тесно здесь. Скорее бы со всем покончить.
— Так, значит, вы не можете сказать, где был ваш сын сегодня ранним утром?
Фру Астрид только шумно вдохнула и стиснула зубы. Тильсен понурился и помотал головой:
— Он вчера домой забежал, переоделся — и на улицу. Поздно вернулся. Мы уже и огонь потушили, и заснули, да я слышал сквозь дрему, как он у себя за перегородкой шуршит. А поутру встали — он уже на работу отправился.
— И вы не интересуетесь, где он бывает?
— Что мы, сторожа, что ли? Парень молодой, друзья-подружки… Может, в трактир забрел…
Тильсен безнадежно скривился: мол, чего вам, меднолобым, такие вещи объяснять⁈
— Где вещи вашего сына? Где он спит?
Личного имущества у Бьярне кот наплакал. Узкая, покрытая лоскутным одеялом лежанка за перегородкой у двери да одежный сундучок. Констебль мрачный, словно грозовая туча, с каменным выражением лица поворошил рубашки и носки, ничего не обнаружил и поспешно затолкал ящик обратно под кровать.
— Постель тоже, — подсказал Ларс, чувствуя себя довольно мерзко.
Аксель дернул уголком рта, но оспаривать приказ не посмел. Отогнул одеяло вместе с тощим соломенным тюфяком. Дернул плечом. Извлек смятый газетный листок и, не поднимая глаз, протянул ленсману.
Ларс вернулся в общую комнату и разгладил газету на столешнице. Страница «Свартстейнского вестника» месячной давности с небрежно оторванным краем. Ленсман достал бумажник, в который припрятал найденные в лесу обрывки. Всмотрелся, сравнивая.
Руди и Аксель выглядывали из-за плеча. Аксель понял первым. Выругался вполголоса, со смесью злости и беспомощности.
Ларс выпрямился, убирая улики назад в бумажник.
— Руди, составь протокол, — приказал он. — Изымешь ружье, припасы и вот это, — Он ткнул пальцем в рваный газетный лист. — Пусть распишутся, как полагается. Аксель, за мной!
Проселочная дорога вывела на обширную вырубку, по краям заросшую ежевикой. Совсем близко шумел водопад, но сейчас его рокот перекрывали скрипки.
Вечерние танцы пользовались у местного