Пикль вскинул брови, губы вытянулись в линию. Не ожидал он такого поворота, никак не ожидал.
— И что же вы попросите взамен?
— Я не торговец и не шантажист. Ответной услуги не потребуется.
Дернув головой, Пикль сделал плавное движение рукой, предлагая Зубову начать.
— Шушмор место и впрямь уникальное, таких, наверное, по всей России много имеется, но думаю, что официально, конечно, скрывается. И причину понять можно: сила тут таится неимоверная. О таком если простой люд прознает, страшное случиться может. Так вот, узнали вы про Шушмор и здешние мистификации, да решили эдакую силу обуздать. Дело сложное, но допускаю, что вам посильное. Только как же это сделать? Древняя сила — она ведь не лошадь, так просто под уздцы не возьмёшь. Так что решили вы неспешно ко всему подойти. Приставили соглядатаев, причем обязательно из местных. Чужаки бы тут не справились, дров бы только наломали.
— Складно поете, — похвалил Пикль.
— Подождите, высокобогородь, это лишь присказка была, а сказка сейчас начнется. Итак, вначале все шло замечательно. Информация копилась, картинка выстраивалась, пока не нашли Урочище. Очень уж вы тогда воодушевились, все-таки не каждому Шушмор секреты свои показывает. А тут такое важное событие. Сопоставив факты, вы решили, что источник силы в Урочище находится. Но любое предположение доказательств требует. Тут-то и появились цыгане. Других на такое дело не подрядишь, не согласятся. А кочевые люди бесстрашные, да и к потустороннему у них особое отношение. Так что купили вы себе отличных исполнителей. Правда, вот незадача — решили они себе ту силу заграбастать. Да поплатились за собственную глупость. В Крестовом Броде вообще много кто про Урочище узнал. Но так вы с ними быстро расправились — конечно, не сами, а чужими руками. Но вашего участия, однако, это нисколько не умаляет. А тут еще пропажи людей участились. Шушмор-то не дремал, снова странное происходить стало. Уж не знаю, как это взаимосвязано. И пришлось вам направить сюда самых «отпетых» сыскарей, чтобы они сие дело запороли на корню. Ну а меня вы привлекли, потому что цыгане ваши дурковать начали. А понадобилась вам вот какая вещь: чтобы я как официальное лицо их к ответу призвал. Но тут в вашу игру, в которой я, как вы изволили выразиться, исполняю роль пешки, вмешался Шушмор.
— Шушмор? — не понял Пикль. — Что значит «вмешался Шушмор»?
— А вы разве еще не поняли, как устроено это место? Или хотите сказать, что до сих пор не ощутили на себе пристальный взгляд неведомой силы?
Эмоции обер-полицмейстера были неподдельными. Он покосился на старуху, но та лишь развела руками. Говорила она своему покровителю про гиблое место и не раз предупреждала, догадался Зубов. Но куда там высшему чиновнику на такие мелочи внимание обращать. Ему пристало верить лишь в выгоду, куда ему до таких сложных материй, как природа и ее живое воплощение.
На лице сыщика возникла победоносная улыбка. Получается, обскакал он обер-полицмейстера. Хоть на полголовы, а все же обскакал. Так и бывает: строишь грандиозный план, а одна мелочь всю затею губит.
— Одного не пойму: как лодочник решился своих же соплеменников умертвить? Неужто тоже за тридцать серебряников как Иуда сподобился⁈
Нахмурившись, Пикль посмотрел на Шмелева. Тот растерянно пожал плечами. Было ясно, что никто из присутствующих, кроме Гвоздева и Зубова, не понимает, о чем идет речь.
— Хотите сказать, вы не в курсе, что с Табором случилось?
Пистолет в руке обер-полицмейстера дрогнул.
— Что?
— Мертвы они, все до единого! Причем, что удивительно, покусаны змеями.
— У нас тут гадюк отродясь не было, — осипшим голосом произнес Шмелев.
— А я не про гадюк речи веду. Или вы про змеиного бога Ура тоже ничего не слыхали?
Пикль повернулся в пол-оборота и уставился на полицейского:
— Ты что же, братец, решил самостоятельно источник силы найти?
— Есть руководство и по выше вашего, господин начальник! — ответствовал Шмелев.
— Ах ты, предатель!
— А это как сказать, Александр Федорович. Вам бы надобно знать, что всегда человек ищет, где лучше, а рыба — где глубже.
Приставив пистолет к груди, Пикль ощутил, как трясется рука. Уничтожать словом легко, а выпустить пулю — тут особая смелость нужна: та, что совесть усыпить сможет и безрассудный поступок совершить.
— Стало быть, вот кто у нас Уру служит! — догадался Зубов.
Все ты узлы поразвязывал, Иван Федорович, а про последний, самый главный, и позабыл.
— Ну что же вы испугались, ваше благородие? — поинтересовался Шмелев. На лице его сияла зловещая улыбка. Видимо, давно он ожидал возможности начальству нос утереть, да новый хозяин не велел. А теперь, когда карты все раскрылись, решил отыграться по полной.
— Стреляй, я сказал!
Бабка Ульяна охнула, попятилась назад, оступилась и упала в траву.
Ствол скользнул от груди ко лбу.
— Правильно, — похвалил начальника Шмелев. — Так-то оно вернее будет.
Раздался глухой щелчок.
Улыбка Шмелева стала еще шире. Он аккуратно забрал пистолет из рук обер-полицмейстера и, разочарованно поцокав языком, извлек из кармана патроны.
— Как неосмотрительно, как неосмотрительно, ваше сиятельство, — повторил он и принялся снаряжать барабан.
А вот теперь надобно действовать. Другого удобного случая у Зубова просто не будет. Он потянулся к кобуре, но огромная мозолистая рука остановила его. Преданный, почти щенячий взгляд Гвоздева изменился — стал решительным, нагловатым. Следующим движением околоточный вырвал Смит-Вессон из рук сыщика и нанес ему сокрушительный удар в челюсть. Оказавшись на земле, Зубов улыбнулся, ощутив на зубах металлический привкус крови.
— Маски сброшены, господа.
Неутешительная картина была такова: Пикль стоял с поднятыми руками — его караулил Шмелев, а на сыщика наставил его же оружие Гвоздев.
— Что, съел, поганый Пинкертон⁈
Получалось очень даже забавно. Пикль и Зубов оказались по одну сторону баррикад, так сказать, братья по несчастью. Хочешь не хочешь, а придется учитывать при попытке бегства.
— Порвалась ваша паутина, господин обер-полицмейстер, — произнес сыщик. — Как не старались, плели, а все одно — главное не досмотрели.
Пикль недовольно поморщился:
— И что же это за вещь, интересно мне знать?
— Алчность! Подельники ваши, как только услышали про власть, что Урочище дает, сразу вас и предали!
— Заткните рот, господин Пинкертон! — сквозь зубы процедил околоточный.
— А чего это вы меня на американский манер кличете? — спросил Зубов.
Гвоздев состроил недовольную мину:
— Неприятны вы мне, оттого так и нарек! Ненавижу я вас, крыс заморских, что к нам с больших городов течением заносит! Мы ведь для вас тля бессловесная, привыкли всех вокруг себе подчинять, позабыв, что крестьянскую реформу, почитай, как сорок лет назад провели.
— Но это не отменяет ответственности за душегубство.