Игорь и Ник молча кивнули.
— Путяшествуете? — уточнил старик.
— Домой возвращаемся, — ответила Кира.
Старик кивнул:
— Домой, это дело хорошее. А я вот с рыбалки, тожа вроде как домой. Гялидите, каких красавцев наловил. — Приподняв банку, обвязанную бечёвкой, рыбак продемонстрировал трех мелких рыбешек. Причем таких крохотных, что даже кошке не скормишь. Но старик радовался улову как дитя.
— Жарить собираетесь? — улыбнувшись, поинтересовался Ник.
— Зачем жарить? — удивился старик. — Поболтаю немного и выпущу.
— Выпустите? — не поверила Кира. — Зачем?
— А пушай плывут. Можа какой толк выйдет. Вас же вон тоже, поди не просто так выпустили.
Путешественники переглянулись.
— Что значит «выпустили»? — не понял Игорь.
— А шо думали, просто так здеся очутились? Шушмор просто так никому вольную не дает, даже не надейтесь.
Ник подался вперед и тихо спросил:
— Вы кто, дядя?
— Я-то? Лодочник. Местный, в аккурат возле реки Шушмор обитаю. Да меня тута каждая собака знает. А кличут меня Шетуном.
Но ребята пропустили его слова мимо ушей, их интересовало только одно. Кира внимательно посмотрела на лодочника и с трепетом в голосе спросила:
— Что вы имели в виду, когда сказали, что Шушмор нас не отпустит?
— Да кого вы слушаете — это же натуральный скуф[15]! — возмутился Игорь. Но девушка только недовольно цыкнула на него:
— Может быть, ты заткнешься, штрих[16]!
Старик улыбнулся, кивнул, словно понимал, о чем идет речь.
— Так что вы говорили?.. — напомнила о себе Кира.
— А то и говорю: выпустил вас Шушмор, но недалече. А как потребуетесь вы ему, враз вернет, помяните мое слово.
— Зачем это еще? — дрогнувшим голосом спросил Игорь.
Лодочник выпятил губу, надул щеки:
— Как зачем? Затем! Души тама у него маются, выход ищут. А Шушмор их хранит, как траву в табакерке. Много народу разного томится у него и плохого и хорошего. Одни спокойно себя ведут, а кто понаглее, наоборот, воду мутят. Но все одно выбраться не могут. Хорошо их держит Шушмор, не хуже трясины. В наш мир-то так просто не выберешься. Можа, конечно, но ненадолго. Выпрыгнут эти счастливчики на берег, побарахтаются, да обратно в привычную среду. Вроде как воздуха им не хватает.
— А мы-то тут при чем⁈ — не выдержал Ник.
— Выбрал вас Шушмор. Так что куды теперь от этого деваться? — по-своему объяснил лодочник.
— Куда выбрал? — на этот раз вопрос задал Игорь.
— Знамо куда, в привратники, — ответил лодочник. — Эта как игра такая. Одни — ключ, другие — замок. Одни пытаются освободиться, другие, наоборот, что хранится, удержать. Забавно так-то выходит.
— Забавно? Вы считаете это забавным⁈ — вскочил со своего места Игорь. — Да я из-за ваших игр прадеда убил! Понимаете? Убил!
Немногочисленные пассажиры стали озираться на нервно жестикулирующего парня. В тамбуре возникли заспанные лица двух представителей железнодорожной охраны. Игорь, вспылив, тут же утихомирился и сел на место.
— Так ты это не по чужой воле сотворил, а из-за собственной корысти. Думал, что древние тебе власть безграничную даруют, да не тут-то было. Они, брат, знаешь какие ушлые: любого смертного в два счета обскачут!
Игорь растерянно посмотрел на Киру. Девушка сочувственно кивнула, давая понять, что разделяет мнение лодочника.
— Эх, все мы кости в играх бессмертных. Вот они нас и швыряют, как захотят, — продолжил рассуждать лодочник. — А мы-то, дурьи бошки, думаем, что с нами абы кто тайнами да секретами делиться станет. Не, не бывать этому. Используют — и вышвырнут! Таков весь сказ вам мой будет.
— Что ж это Шушмор такой злой, — вздохнула Кира.
Старик улыбнулся, погладил свою широкую седую бороду и, уперев руки в колени, сказал:
— Неправда твоя, девица. Шушмор такой, какой есть. Знаешь, как говорят у нас в простонародье: кто не планирует свою беду, тота не планирует и чужую. Так что не полезли бы вы сюда, все бы у вас хорошо было. А так, полезайте в кузовок, раз понадобились!
Облокотившись о спинку сидения, лодочник медленно встал, покряхтел и, не прощаясь, направился в тамбур, оставив путешественников наедине со своими мыслями.
Кира вздохнула и, отрешенно посмотрев в окно, за которым плыл однообразный лесной пейзаж, достала из кармана несколько листков бумаги, которые успел передать ей следователь Московской жандармерии Иван Федорович Зубов.
Многое я передумал, находясь в этом ужасном заключении. Странная метаморфоза: сначала сам ловил душегубов да мазуриков всяких, а теперь, получается, вроде как попал в их число. Ведь не просто же так Шушмор мне эдакое послушание определил. Значит, закон человечий, что исполнял я с особым рвением, слишком уж грешен. За то и поплатился. Так что стоит мне смириться с моим незавидным положением и ждать милости у моего безликого надзирателя.
А хочу я описать тут еще один удивительный случай, что произошел со мной на острове Смердячий. Плутал я как-то в буераке и выбрался к невероятно красивому месту: гладкое, как зеркало, озерцо, а по кругу крохотные березки и кусты растут. Благодать! И впрямь будто в раю оказался.
Облака в тот момент расступились, и озарили воду два солнца: одно большое, а другое, что в сторонке, чуть меньше.
Уж не знаю, тронулся я тогда умом али, напротив, просветлел, только послышался мне голос незнакомый. Поприветствовал он меня и спокойно спросил: «Что за червь грызет вашего покорного слугу изнутри?» Я хотел подумать, а слова возьми да сами с языка сорвались:
— Не привык, — говорю я, — один-одинешенек быть.
А голос и отвечает:
— Тогда чего ж ты бобылем до таких больших годов-то прожил?
Растерялся я.
— Не знаю, — говорю. — Время как-то быстро пробежало, все в трудах и заботах закружило.
— Получается, не так ты жил, не на то взор свое внимание обращал.
Кольнуло мое сердце, поскольку не правду, а истину голос сказал. Но решил я оправдаться:
— Многие, — отвечаю, — не так живут. А еще хуже по жизни плутают.
— Жить-то по-разному можно, но о главном забывать нельзя. Предназначение есть у человека на земле, и исполнить его надобно, иначе никак.
И опять укол прямо в душевную рану. От слов этих мне еще грустнее сделалось.
— Не печалься, — вдруг продолжил голос. — В этот раз не получилось, так в следующий выйдет.
— Это когда же случится-то? — уточнил я.
— А как захочешь, так и случится. Токмо не забудь, что вначале одно дело доделать надобно, а уж потом за другое приниматься. Иначе земля тебя обратно не вернет. Так навсегда и заплутаешь среди остовов да гнилушек — не выберешься!
— Получается, смерть меня ждет, — печально произнес я.
Голос промолчал, а потом легкий ветер пробежал по утопающей в солнечных лучах округе. Умиротворенно зашелестела