— Потому… Потому что… — Лиз замешкалась, не в силах подобрать правильные слова.
Ей хотелось сейчас только одного: убить Кристофера — медленно, мучительно. Как он посмел за спиной у нее просить у Джастина ее руки, несмотря на то что прекрасно понимал: она не пойдет замуж. Она никогда не простит его за это.
— Потому что я переменила о нем мнение! — нашлась наконец с ответом Лиз.
Вот вам! Получите.
По лицу леди Уитморленд было видно, в каком она замешательстве, даже скорее в шоке.
— О чем ты говоришь, дорогая? Нам всем казалось, что тебе нравится его общество.
О, боже! Конечно, ей нравилось его общество, а еще — тело и то, что он делал с ее телом, но это вовсе не означает, что она хочет выйти за него замуж.
Чтобы успокоиться, Элизабет набрала полные легкие воздуха. До нее дошло, насколько все происходящее сбивает с толку ее родных. Все эти недели она изображала, что увлечена Кристофером, а теперь придется обозначить дистанцию между ними.
— Да, и что? Я переменила о нем мнение. Мы провели немало времени вместе, и я поняла, что мы… совершенно разные.
Просто идеальное объяснение для дебютантки — ей уже доводилось слышать нечто подобное.
— Ты выглядела такой счастливой, — хмуро заметила Джессика.
— Да, но ты же не всегда была рядом. Мы ссорились, и не раз.
— Зная твой характер, не сомневаюсь, что так и было: ты способна устроить скандал на ровном месте, — заметила Джессика.
— Неправда!
— Нет, правда.
— А что, по-твоему, ты делаешь прямо сейчас? — спросила леди Уитморленд.
Элизабет резко замолчала, а успокоившись, продолжила:
— Просто я хочу получить возможность принимать ухаживания других джентльменов. Лорд Хенбери, например, очень неплох, и лорд Пейнсуик тоже.
— За целую неделю ты всего один раз посмотрела на лорда Хенбери, да и то мельком, — возразила Джесс.
Лиз высоко задрала нос:
— Это только потому, что лорд Сент-Клер постоянно крутился рядом и не давал поговорить.
Джесс покачала головой:
— Это неправда! Я видела, как ты…
Договорить она не успела: в дверь постучали, вошел дворецкий и сообщил о прибытии лорда Сент-Клера. Вспомни дьявола — и он тут как тут…
Едва Кристофер со своей обычной улыбкой шагнул в дверь, как у Элизабет едва не остановилось сердце.
Он был совершенно неотразим, как всегда, но ей так и хотелось влепить ему пощечину.
— Сегодня не вторник! — неожиданно для себя выкрикнула она.
Кристофер нахмурился:
— Мне запрещено наносить вам визит в другие дни?
— Конечно, нет, лорд Сент-Клер, — поспешила вмешаться леди Уитморленд и окинула дочь гневным взглядом.
— Проходите и присаживайтесь, лорд Сент-Клер, — пригласила Джессика. — Мы только что говорили о вас.
— Надеюсь, я не успел совершить что-то неподобающее? — улыбнулся Кристофер.
Элизабет подняла палец и попыталась возразить:
— Вообще-то…
— Где твои манеры? — осадила ее мать. — Предложи лорду Сент-Клеру чашку чая.
— Не угодно ли чашку чая? — язвительно повторила Лиз, ясно давая понять, что ему следует отказаться.
Кристофер вежливо поклонился:
— Спасибо, но я пришел лишь для того, чтобы поговорить с вами наедине.
— Нет, это совершенно ни к чему! — заявила Лиз в надежде, что он не станет просить ее руки в присутствии матери и сестры.
Посмотрев на сидевших в ожидании дам, Кристофер улыбнулся еще шире и заявил:
— Что ж… если вы настаиваете…
Он достал что-то из кармана сюртука, опустился перед Элизабет на колено и раскрыл руку. На ладони лежало кольцо с огромным изумрудом.
— Леди Элизабет, прошу вас оказать мне огромную честь стать моей женой.
Лиз вскочила и закричала:
— Мы все это придумали! Все было в штуку. Прошлым летом мы заключили пари: если он проиграет мне партию в шахматы, то будет изображать моего поклонника.
У ее матери и сестры открылись от изумления рты. Джессика побледнела, леди Уитморленд была близка к обмороку.
Элизабет понимала, что всем сделала больно, но по-другому выпутаться из такой ситуации было невозможно. Нельзя продолжать этот фарс.
Кристофер поднялся и спрятал кольцо в карман.
— Это правда, лорд Сент-Клер? — спросила леди Уитморленд.
Откашлявшись, маркиз нервно провел рукой по волосам:
— Да, это правда, миледи. Но моя просьба к леди Элизабет стать моей женой не входила в условия пари.
Его низкий голос прозвучал так искренне, что Элизабет чуть не разревелась. Да что с ней такое? Ей грустно, или она просто разозлилась? Впрочем, не важно! Никогда она не превратится в собственность мужчины и будет поступать так, как ей хочется. Вот возьмет и напишет роман. Замужество не входит в ее планы.
— Вы правы: это не было частью нашего уговора. И все равно, ответ — нет.
— Лиз, дорогая! — взмолилась леди Уитморленд. — Может, тебе нужно время, чтобы подумать?
— Нет, мама! Ответ отрицательный. И всегда будет таким. Прошу прощения, лорд Сент-Клер. — Последняя фраза предназначалась для соблюдения официальности в их отношениях, иначе родные могли что-нибудь заподозрить.
Но Кристофер не собирался отступать:
— К дьяволу, Лиз! Мы должны пожениться, и чем скорее, тем лучше.
Его громкий голос отразился от стен гостиной как пистолетный выстрел.
У Элизабет задрожал подбородок, глаза наполнились слезами. Ткнув в него пальцем, она процедила сквозь зубы:
— Вот именно поэтому я никогда не выйду ни за вас, ни за кого-либо другого. Вы хотите повелевать, но я не позволю. Я возвращаюсь в поместье.
Подхватив юбки, Элизабет выбежала из гостиной.
Глава 28
Кристофер никогда не злоупотреблял алкоголем, но сегодня решил упиться вусмерть, только вот даже после двух бокалов бренди голова оставалась абсолютно ясной.
Он сидел в библиотеке, и совсем не потому, что захотелось почитать. Эта комната напоминала о ней. Элизабет ни разу не была в его доме, и он мечтал показать ей эту комнату. Библиотека была устроена на двух уровнях и была набита книгами, которые он даже не надеялся когда-нибудь прочитать. Все, что здесь было, Кристофер купил для нее. Он готов был весь дом заставить книгами: лишь бы Элизабет согласилась выйти за него.
Увы, правда в том, что она никогда не придет сюда, никогда не увидит эту библиотеку. Проклятье! Он сам все испортил.
«Мы должны пожениться, чем скорее, тем лучше!»
Если бы только вернуться назад во времени и взять эти слова назад… Они выскочили у него, словно по своей собственной воле. Он совершенно точно не собирался произносить их. И тем не менее получилось так, как получилось, слова повисли в воздухе, а лицо Элизабет окаменело, глаза наполнились слезами. Он сделал ей больно, и понимал это: видел выражение боли на ее прекрасном лице.
Но поздно! Он