Стиснув зубы, Лиз проглотила комок. Конечно, ей очень хотелось узнать, что Кристофер говорил о ней, и Джессика знала это, а она знала, что Джесс знает, поэтому притворяться было ни к чему.
— Что он сказал?
Сестра мягко улыбнулась:
— Что отчаянно любит тебя, что жить без тебя не может.
Лиз затаила дыхание:
— Он не мог такого сказать.
— Тем не менее сказал. И к твоему сведению, выглядит он не очень… Сорочка вся помятая, а разило от него как из бутылки с бренди.
Элизабет своим ушам не верила. Кристофер всегда был предельно аккуратен. Другим она его себе не представляла.
— Он понимает, что допустил ошибку, — заметила Джессика. — И ему хочется получить шанс на прощение.
Комок снова подкатил к горлу, на этот раз очень болезненный.
— Это ничего не изменит. Я все равно…
— Послушай, Элизабет, — Джессика произнесла ее имя так, как мать, которая бранит свое дитя. — Если лорд Сент-Клер признает, что совершил ошибку, то ты тоже должна согласиться, что была не права.
— Да? И в чем же? — взвилась Лиз.
— Я хочу тебе кое-что рассказать. Эйден в первый раз повел меня в Карлтон-хаус для знакомства с принцем-регентом. Я так нервничала, что меня чуть не вырвало, но Эйден взял мою руку под столом и пожал. Осознания, что он рядом, было достаточно, чтобы успокоиться. В итоге я чудесно провела время и получила удовольствие от встречи с принцем.
— Не понимаю, как…
— То, что Эйден рядом со мной, делает мою жизнь лучше. Это все, что угодно, но только не тюрьма. Ты ведь знаешь, что наш дед, Джастин, Себастьян и Эйден — достойные сильные мужчины, которые сделают все для своих леди.
Теперь у Лиз так сильно перехватило горло, что она не могла дышать, глаза были полны слез.
— Ты знаешь: достойных мужчин немало, и лорд Сент-Клер — один из них. — Джессика направилась к двери. — Пойду наверх, немного отдохну после целого дня в карете, но полагаю, что если ты все правильно и усердно обдумаешь, то поймешь, в чем заключается твоя ошибка.
Сестра вышла из комнаты, и, посмотрев ей вслед, Элизабет успокоилась. Ей всегда казалось, что обмануть Джессику не составит труда, но сестра неизменно оставляла за собой последнее слово с присущим ей тихим достоинством и здравым смыслом. Она только собиралась в долгий путь, а Лиз уже почти за день знала, что та приедет. Она не просто скучала по Кристоферу, он был ей нужен, нужен всегда, и днем и ночью, нужен, чтобы заставить смеяться, чтобы спорить, чтобы убедить ее в том, что они одно целое.
Кристофер принимал ее такой, какая она есть, и не просто принимал: именно это ему в ней и нравилось — независимость. А он очень нравился ей.
Нет! Она полюбила его.
Она полюбила его и совершила ошибку: не приняла предложение. Если бы он еще раз сделал это, она бы вцепилась в него и ни за что не отпустила от себя. Как всегда, Джессика была абсолютно права. Вместе с Кристофером им будет хорошо. Замужество не станет для нее тем, что отбирает силы, наоборот.
Смахнув слезы, Элизабет подобрала юбки и бросилась к двери. Нужно попросить Мэриан уложить вещи. Она должна вернуться в Лондон. Немедленно!
Глава 30
Безо всякого интереса Кристофер смотрел на шахматную доску. Торн настоял, чтобы они вместе наведались в клуб «Оникс», но это было последнее место, которое ему хотелось посетить. Сейчас тут все напоминало ему о Лиз: как она храбро вошла сюда, как встретилась с ним в номере, как заставила его сходить с ума от желания.
— Никогда не видел, чтобы ты был настолько равнодушен к шахматам, — сказал Торн и прищурился. — Ты не заболел?
Кристоферу больше не хотелось притворяться, будто его совершенно не занимают мысли о том, как исправить все, что натворил.
— Это точно, что ты не получал никаких известий от жены? Джессика уехала в Кент три дня назад.
Торн пожал плечами:
— Она сказала, что напишет. Вразумить Элизабет не так просто.
Кристофер чувствовал себя не в своей тарелке. Так продолжается с тех пор, как Элизабет уехала из Лондона. Вот уже две недели он не мог сосредоточиться на чем-то, не было никакого интереса к тому, что всегда доставляло удовольствие. Он не знал, что делать с собой, и если что-то не изменится в скором времени — если не будет известий от Лиз, — то совершенно точно сойдет с ума. Если именно это состояние называют «сходить с ума от любви», то ничего хорошего в этом нет.
Торн тяжело вздохнул:
— Ты отказываешься от ужина, от партии в шахматы, от выпивки. Остается только одно…
Кристофер даже головы не поднял. Неужели Лиз действительно так нравится сидеть в деревне и читать книги? Джессика до сих пор не вернулась в город. Может, съездить туда самому? Да! На рассвете и отправится. Надо предупредить кучера, чтобы подготовил экипаж.
— Ты не хочешь меня спросить, что это такое? — не отставал Торн, пытаясь отвлечь его от горестных мыслей.
Кристофер тряхнул головой:
— Что, прости?
— О господи, да ты не в себе. Никогда еще не видел тебя таким.
— Я люблю ее, Торн, — выдохнул Кристофер. — Ты можешь вызвать меня на дуэль, но я люблю Лиз.
Торн вскинул брови и покачал головой:
— Зачем? Если ты ее любишь, надо обязательно кое-что сделать.
— Что именно?
Вытащив из кармана ключ, Торн протянул его Кристоферу:
— Это сюрприз, про который я тебе говорил: найдешь в комнате сто пять.
Кристофер закатил глаза:
— Я ведь сказал, что люблю твою свояченицу. Ты всерьез думаешь, что мне хочется наверх?
Торн широко улыбнулся.
— Да, я в этом не сомневаюсь. — Подмигнув, он поднялся. — А я, пожалуй, отправлюсь домой, к жене. Тут хорошо переброситься в картишки, но ничто не сравнится с обществом Джессики.
— С обществом Джессики? Но я думал…
Торн никак не отреагировал — просто ушел. Прищурившись, Кристофер смотрел ему в след. Что за сюрприз он приготовил? Неужели… Быть такого не может. Торн не стал бы привозить Лиз сюда. Или все-таки привез? Скорее всего, нет, хотя Элизабет так независима, что могла и настоять, тем более если Джессика уже дома…
Зажав ключ в кулаке, Кристофер вскочил с места, бросился в дальний конец зала и, перепрыгивая через две ступеньки, преодолел лестницу, а потом чуть ли не бегом промчался по коридору до комнаты сто пять. В волнении он все никак не