— Да какой мужик тебя бы отпустил?
— Я… не знаю, я…
— Так что, готова принять меня целиком? Умница. — Он проводит зубами по моей шее и вдоль линии челюсти. — И насколько жестко тебя взять?
«Так жестко, как ты сам хочешь».
«Переверни мой мир навсегда».
Эти ответы — по сути капитуляция — уже готовы сорваться с моих губ, но я не успеваю. Где-то в спальне принимается плакать Сонни. Знакомый и такой родной крик пронзает меня точно кинжал.
Я совершенно забыла, что мой собственный сын спит на кровати этого мужчины. Забыла саму себя. Забыла о самом важном в своей жизни.
Это вот так Люк на меня влияет?
Если да, он опасен. Именно таких ситуаций я поклялась себе избегать.
Когда полностью растворяешься в ком-то, вместо того чтобы думать в первую очередь о себе.
И о сыне.
— Мне пора.
Люк отрывисто кивает и отпускает мои бедра. Я сползаю вниз. Он упирает руки в бока и отступает, пытаясь отдышаться.
— То, что здесь произошло, не пустой звук, Иви.
— Знаю, — с трудом отвечаю я, тоже жадно хватая ртом воздух. — Как-то не очень необязательно вышло, да?
— Ага. — У него на скуле дергается мышца. Похоже, Люк с трудом сдерживается, чтобы снова на меня не наброситься. Где-то в глубине души мне хочется, чтобы он сдался. — Тебе решать, что между нами происходит и как быстро этому развиваться, но я приложу все усилия, чтобы перевесить чашу весов в свою пользу. Иви, черт возьми, я хочу быть рядом. В любом качестве, в котором ты мне позволишь. — От его проникновенного взгляда у меня снова заходится сердце. — Однако предупрежу сразу, для ясности: я не отделяю тебя от твоего сына, понимаю, что вы идете только вместе. И меня это не пугает. — Он кивает на мои ноги. — Отвезу вас домой. Не прощу себе, если ты по моей вине прольешь еще хоть каплю крови.
У меня перехватывает горло, в глазах мутнеет — и я понимаю, что надо срочно убраться отсюда.
Прояснить мысли, определить приоритеты.
Вспомнить, что, если отвлечешься на мужчину, ничего, кроме разочарования, это не принесет.
Следующие пятнадцать минут проходят в гробовом молчании. Люк высаживает нас с Сонни у комиссионки, наблюдает, как я отпираю дверь, ведущую в небольшую квартирку на втором этаже, и даже не скрывает голод и решительность во взгляде, когда я оборачиваюсь напоследок. И несмотря на все, что я выучила о романтике, обязательствах и мужчинах, вынуждена признать… Люк способен отвлечь меня от приоритетов.
Но уж разочарованием он точно не станет.
Глава 4
ЛЮК
Не сводя глаз с комиссионного магазина на первом этаже — и квартиры на втором, где обитает моя упрямая возлюбленная, — я обхожу кузов своего пикапа, поднимаю синий брезент и смотрю на велосипед, за которым ездил за пятьдесят миль отсюда. Конечно, можно было бы достать какой-то и прямо здесь, но ни один из местных подержанных не показался мне достойным Иви. Однако теперь, когда настал момент вручить ей чертов подарок, у меня нервы на пределе.
В канун Рождества наконец-то слегка похолодало. И пусть завтра лучи техасского солнца вновь прогреют воздух, вечерняя прохлада придает празднику особую атмосферу, как и синие гирлянды, которые плавно мигают на карнизе комиссионного магазина, и яблочно-коричный аромат, доносящийся из церкви в конце квартала.
Мой взгляд падает на окно второго этажа, и я замечаю Иви. Она стоит у плиты и что-то помешивает в кастрюле, держа ложку в одной руке, а Сонни — в другой. В груди словно щемит — как и всякий раз, когда я нахожусь с ней в одном помещении.
Верил ли я на самом деле, что найду подходящие джинсы в комиссионном магазине?
Нет.
Я просто хотел взглянуть на красивую женщину за прилавком.
Всегда дружелюбную, но при этом сдержанную.
Невозможно не впечатлиться особой, которая начала жизнь с нуля в маленьком городке из-за статуи муравья и добрых воспоминаний. Той, что не поленилась дойти пешком до моей фермы, лишь бы принести джинсы и отчитать меня. Той, чье тело, губы и кожа сводят меня с ума с тех самых пор, как она позволила мне поцеловать ее.
Нет, я совершенно точно ее завоюю. Только работенка мне предстоит чертовски деликатная. Иви не желает подпускать к себе мужчину из страха, что тот испортит ей жизнь, — а такое уже случалось, судя по всему, пусть я и не знаю подробностей. Значит, придется набраться терпения. Показать ей, что, если она разрешит мне стать частью их с Сонни жизни, будет только лучше.
А затем каждый день подтверждать правильность ее решения.
Господи, жду не дождусь.
Стиснув зубы, я вытаскиваю велосипед из кузова грузовика и ставлю его на тротуар так, чтобы он был виден из окна квартиры. Поправив большой красный бант, привязанный к рулю, я закрепляю велосипед на стойке с помощью цепи и замка, а затем какое-то время расхаживаю взад-вперед, набираясь смелости, чтобы подняться по лестнице к ее двери. Скорее всего, она не обрадуется моему внезапному появлению. Но если я хочу убедить Иви дать мне шанс, мне придется самому сделать пару шагов навстречу.
Наконец я замираю перед ее квартирой и стучусь. Телевизор внутри стихает, и слышны приближающиеся неуверенные шаги.
— Кто там?
При звуке ее голоса каждая мышца в моем теле напрягается, как тетива лука.
— Иви, это я.
Мне кажется, или она сглатывает?
— Люк.
После недолгой заминки раздается щелчок отпираемого замка. От нахлынувшего облегчения я даже прикрываю веки — и тут же распахиваю снова, чтобы увидеть ее, впервые за целые сутки. Боже, ожидание того стоило. Сонни сидит на правом бедре матери и играется с ее локонами. Не уверен, как правильно называется то, что на ней надето, но, думаю, технически это можно обозначить как сорочку. Платье, которое женщины надевают под платья, — полная бессмыслица, однако прямо сейчас я бесконечно рад его существованию, ведь оно короткое и почти ничего не скрывает.
Проклятье, да я практически целиком вижу бедра Иви.
Все изгибы ее тела.
Господи, дай сил сохранить рассудок.
— Сейчас… сейчас же канун Рождества. Что ты тут делаешь?
— Принес подарок.