Девушка смотрела на пленницу, и в ее голове боролись два голоса. Один, голос ученицы шамана, шептал: «Она — враг. Разведчица. Возможно, это ловушка. Уходи, пока не поздно!» Но второй голос, голос ее сути, кричал громче: « Она ранена. Одна. В беде! Какая к абаасам разница, чья на ней тамга⁉» Степнячка снова всхлипнула, пытаясь высвободить застрявшую ногу, и от бессилия ударила кулаком по земле. Это был жест отчаяния, а не воина. И Кейта приняла решение — она не оставит ее здесь, поможет воительнице выбраться, а потом… потом уже решит, что делать.
Удаганка медленно выпрямилась, собираясь выйти из-за валуна, как вдруг воздух рядом с ее ухом пронзил хищный, злой свист. Инстинкт сработал быстрее мысли. Кейта не успела ни вскрикнуть, ни отпрыгнуть. Она лишь выбросила вперед левую руку, ту, что была в кастете, закрывая лицо. В тот же миг черная молния ударила в ее предплечье. Раздался сухой, громкий треск. Стрела, пущенная с убийственной силой, ударилась о костяной коготь, разлетелась в щепки и рикошетом расцарапала ей щеку. Ослепляющая боль обожгла руку от кисти до самого плеча. Девушка отшатнулась назад, за валун, тяжело дыша. Напротив, на другой стороне лощины, из-за скалы вышел он. Высокий, статный, с большим композитным луком в руках. Его длинные черные волосы развевались на ветру, а в глазах цвета темного меда горел холодный огонь. Мэргэн увидел ее — лесную колдунью в простой одежде, вооруженную кастетами, склонившуюся над его сестрой.
В тот момент, когда их взгляды встретились, мир для Кейты на мгновение потерял звук. Боль в руке отошла на второй план, уступив место другой, куда более глубокой и непонятной боли. Той самой тревоге, что вела ее сюда, только усиленной в тысячу крат. Острая, пронзительная тоска, словно она смотрела на кого-то бесконечно родного, кого должна была ненавидеть. Инсин тоже замер, опуская лук. Когда он увидел, как фигура в темной одежде занесла над Аяной руку со страшными когтями, он выстрелил не раздумывая. Но сейчас, глядя в ее глаза — поразительно, невозможно синие — его сердце сжалось так, будто стрела попала в него самого. В голове мелькнул смутный, туманный образ из сна, но он тут же отогнал его. Это не сон. Это враг. Удаганка, которая, возможно, только что пыталась убить его любимую сестру.
Они не узнали друг друга. Девушка-корень из его снов не могла быть этой яростной лесной кошкой с оружием на руках. А воин-ветер из ее пророчества не мог быть этим жестоким убийцей, что стреляет без предупреждения. Сейчас они были лишь тем, кем их сделала судьба в данный миг. Смертельными врагами, стоящими по разные стороны поля битвы, которым стала эта маленькая, залитая утренним солнцем лощина.
— Метко стреляешь, степняк, — голос Кейты был низким и хриплым. Она медленно выпрямилась во весь рост, выходя из-за валуна. Боль в руке отдавалась гулким пульсом, но она не подавала вида, лишь крепче сжимая кулак, на котором торчали медвежьи когти. — Жаль, что целишься, как слепой крот! Или вы всегда так приветствуете тех, кто собирается помочь вашим женщинам?
Инсин нахмурился, не опуская лука. Его взгляд метнулся от Кейты к сестре, которая смотрела на происходящее широко раскрытыми от ужаса глазами, и обратно.
— Помочь? — в его голосе звенела сталь. — С когтями наготове? Лесные духи научили тебя странному милосердию, удаганка. Больше похоже, что ты собиралась закончить то, что начали твои проклятые Топи.
— Брат, остановись! — крикнула Аяна, пытаясь приподняться. — Она… она ничего такого не сделала!
Но они не слышали воительницу. Словно невидимая стена отгородила Кейту и Инсина от всего мира. Они смотрели только друг на друга, и воздух между юношей и девушкой трещал от напряжения.
— Мои топи не трогают тех, кто не приходит с черными помыслами, — прошипела Кейта, делая шаг вперед. Ее синие глаза потемнели, превратившись в два кусочка грозового неба. — А вот твои сородичи, как я слышала, не слишком разборчивы. Выжигаете пастбища, травите колодцы… Наверное, трудно жить, когда твоя душа такая же сухая и бесплодная, как земля, по которой ты ходишь!
Это был удар под дых. Инсин почувствовал, как к лицу приливает кровь. Она озвучила все то, в чем он сам обвинял свой народ, своего отца. И слышать это от нее, от их врага, было невыносимо!
— А твоя душа, должно быть, такая же гнилая и темная, как вода в местных болотах, — парировал Инсин, его голос стал жестче. — Вы сидите на своей земле, как пауки в паутине, и считаете себя хозяевами мира. Но вы лишь паразиты, сосущие соки из того, что вам не принадлежит. Вы ничего не создаете, только прячетесь за спинами своих духов и бормочете проклятия!
— Мы храним, а не разрушаем, — Кейта сделала еще один шаг, сокращая дистанцию. — Этого вам, степным саранчам, никогда не понять! Ваш удел — налететь, сожрать все дочиста и умереть в пыли, которую вы сами же и подняли.
— Остановитесь уже, вы, оба! — снова попыталась вмешаться Аяна. — Инсин, эта девушка нам не враг!
— Замолчи, Аяна! — рявкнул воин, не сводя глаз с Кейты. — Ты не понимаешь. Это не просто девушка. Это одна из них. Колдунья, которая хотела забрать твою жизнь.
— Да, я одна из них! — выкрикнула Кейта, стукнув кулаком в грудь, и ее голос сорвался от ярости. — Я та, кто говорит с лесом, пока вы говорите с железом! Я та, кто лечит раны земли, пока вы вспарываете ей живот! И я вижу, что ты такой же, как и все вы. Пустая оболочка с луком в руках. Вся твоя хваленая честь — лишь предлог, чтобы убивать тех, кто слабее.
Каждое ее слово было для Инсина как удар бича. Уму не постижимо — девушка видела его насквозь, и это бесило. Он, который всю жизнь боролся с тенью отца, который ненавидел эту войну, сейчас стоял перед ней как олицетворение всего степного зла.
— Ты