— Почему, Вить? — с губ срываются всего два слова, но в них слышна вся боль, которая разрывает меня изнутри.
Да, это всего два слова, но они так много значат, и ответ на этот вопрос навсегда изменит нашу с ним жизнь. Он перевернет ее, заставит смотреть на все другими глазами
— Да скажи ей почему, скажи же почему? Мне даже интересно, что ты ей ответишь. Давай, ну же, ну пусть она узнает насколько никчемна, раз уж все так замечательно сложилось, — распахнув дверь за спиной мужа, верещит любовница, а у меня все сжимается внутри от ее противного голоса, который чем-то напоминает ультразвук.
— Мирослава, мне кажется, тебе пора, — чуть повернув голову в ее сторону, но до конца не обернувшись, жестко и четко говорит муж, а я начинаю всхлипывать, потому что не могу сдерживаться, не могу.
Понимаю, что выгляжу слабой, беспомощной, но я так быстро привыкла быть женщиной, женщиной в полном смысле этого слова, что, кажется, уже и забыла, каково это, проявлять стойкость, характер, смелость.
— Витя, если я сейчас уйду, не получив ответа на свой вопрос, последствия тебе не понравятся. Мы больше не можем ждать. Либо да, либо нет, подумай хорошо, — словно шантажируя его, а может быть, и не словно, говорит Мирослава, а я обессилено опускаю руки.
Они веревками болтаются вдоль тела. Ноги слабеют, и, кажется, если бы муж не держал меня за лицо, не продолжал, несмотря ни на что, утирать слезы, я бы уже упала и не смогла подняться.
— Мне тебе еще раз повторить Мирослава? — ни секунды не раздумывая, вслед за ее словами, отвечает Витя.
Вижу, как девушка обходит его. Кошусь на нее и вижу гримасу злости на ее лице. Она готова рвать и метать, она готова броситься на нас сейчас, отстаивая свою позицию, свою правоту. Ей все равно, где она, кто она, что она. У нее есть просто цель.
— Ты сам принял это решение, Виктор. Ну, так уж и быть, я даю тебе три дня. Три, — второй раз выделяет срок, словно кто-то мог не расслышать с первого раза, — дня на обдумывание. Ты должен принять правильное решение.
Виктор стискивает зубы, с трудом сдерживается, чтобы не ответить ей в тони молча ждет, когда же она уйдет. Девушка не теряется, она быстро цокает на своих шпильках и выходит из приемной, громко хлопнув дверью.
Казалось бы, она ушла, можно выдохнуть, а мы так и продолжаем стоять друг напротив друга и ничего не говорим. Каждый думает о своем, принимает свое решение, и я искренне не знаю, какое решение принять мне.
Я не смогу быть с ним, но кажется, что и без него уже невозможно. Восемнадцать лет, восемнадцать. Это целая жизнь, которую он перечеркнул.
И как только хватило сил?
— Ну, все, давай, успокаивайся. Пошли в кабинет, поговорим спокойно, — его слова оглушают, они причиняют какую-то дикую, невыносимую боль, и провоцирует меня на поспешное решение.
— Догони ее, не дай ей сделать аборт. Ты ведь так хотел второго ребенка.
Глава 3
Аня
— А я и хочу. Вот только родишь мне его ты, — спокойно заявляет мне муж, словно это что-то обыденное для нас, и с этим нет никаких проблем. — Я выбрал тебя, Аня, я сказал тебе «да», когда клялся быть вместе в богатстве и в бедности, в болезни, и в здравии до тех пор, пока смерть не разлучит нас. Поэтому, когда у меня будет второй ребенок, то он будет только от тебя.
Не могу поверить, что он говорит, это.
Это звучит так цинично, на фоне того, что я здесь увидела. У него есть любовница, она от него беременна. Получается, он сделал свой выбор в мою пользу. Он предпочел избавиться от ребенка той, которая не является его официальной женой.
Но это жестоко, это очень жестоко. Не знаю, любит его девочка или из своих корыстных побуждений забеременела, но мне и не важно. Да, может быть, и надо радоваться, что не собираются уходить из семьи, не собирается бросать меня, нашего сына, но все равно гадко на душе.
Он не извиняется, не говорит, что был не прав, о том, что сожалеет о случившемся, и больше этого не повторится. Он стоит и делает вид, словно ничего такого не произошло. Но это не так. Произошло, еще как произошло. Я не могу спустить все это на тормозах. Это просто невозможно сделать.
— Ахаха, — начинаю истерично смеяться и плачу одновременно.
Мне сложно, очень сложно в эту минуту. Ситуация на грани фантастики. Это абсурд чистой воды. Не понимаю, чего он хочет от меня. Что я просто сейчас соглашусь, сотру слезы, забуду, и мы продолжим жить дальше, как ни в чем не бывало? Но ведь это невозможно.
Я сейчас увидела то, что разрушило мою семью. И нет, у меня нет столько сил и смелости закрыть на все глаза и делать вид, что так и должно быть, что в этом нет ничего страшного.
То, что произошло, не передать никакими словами, и то, что сейчас у меня на душе тоже. Господи, пожалуйста, пусть это будет все кошмарным сном. Пожалуйста, пускай сейчас проснусь в машине около его офиса и смахну этот сонный дурман.
Я даже щипаю себя побольнее, и когда чувствую эту нестерпимую боль, начинаю смеяться еще сильнее, еще более безумно.
— Так зачем ты пришла, Аня? Что тебя сюда привело? — когда я успокаиваюсь и заканчиваю смеяться, спрашивает муж, и мне снова хочется удариться в нервную истерику.
А правда, зачем я пришла? Вот зачем? Антон предлагал прислать водителя или забрать самому документы, надо было соглашаться. Да соглашаться, и еще хоть какое-то время пожить в слепом неведении и счастье, чтобы, когда все вскрылось, этот день не стоял рядом с тем днем, когда я узнала радостную новость.
— Ну же, я жду, не заставляй меня повторять дважды, Аня. Ты знаешь, я этого не люблю.
Какой же он настойчивый. Жаль, только не в том настойчивый. Очень, очень жаль.
— Твой помощник написал сообщение, попросил привезти забытую дома папку. Он сказал, что она тебе очень нужна, но, когда я столкнулась с Антоном у лифта, он сказал, что это был не он. Если учесть, что ты мне лгал, а ты мой