Я хочу показать ему, насколько. Я хочу поделиться с ним этой болью, и даже, в какой-то степени хочу, чтобы ему тоже стало больно, так же больно, как и мне.
— Я никакие документы дома не забывал, он не мог тебе такого написать, — спокойно и немного равнодушно отвечает, а меня такое зло берет, такое зло, что я сейчас готова разорвать его на мелкие кусочки, пустить на корм рыбам, как любят говорить.
— Ты хочешь сказать, я сама себе его отправила, что я придумала, да? Хочешь сказать, что я лгу, а вы здесь все такие святые, правильные, и лишь одна я лгунья, да? Ты это хочешь мне сказать? Это хочешь внушить?
Не замечаю, как начинаю срываться на крик и плакать очень горько и так сильно, как еще никогда в жизни не плакала. Никогда.
Ну хорошо, изменил он, предал, но зачем так поступать? Зачем обвинять меня во лжи? Зачем? Неужели он не понимает, как это ранит?
— Успокойся, Аня. Хватит этих истерик, муж немного повышает голос.
Но то, каким Грозным тоном он это все говорит, заставляет меня нервно вздрогнуть и действительно понизить тон. Умеет он вот так затыкать людей. Но только еще ни разу он не применял свой фирменный тон против меня.
— Что, Аня? Что успокойся? Вить, ты сам себя слышишь? Ты слышишь, как это все звучит? Ты хоть понимаешь, что вообще сейчас произошло?
— Прекрати, я сказал, — сделав выпад вперед хватает меня за плечи и немного встряхивает.
Я для него, словно тряпичная кукла, с которой можно вот так бесцеремонно, по-хамски и так как хочет он, а не так, как хочется мне.
— Я со всем разберусь. И за сообщения узнаю, и с остальным разберусь. Можешь ни о чем не волноваться. Поезжай в институт. У тебя, — смотрит на наручные часы, и снова смотрит на меня, — уже через сорок минут твое это глупое занятие по цветочкам. Не надоело еще?
— Не собираюсь я прекращать не собираюсь. Почему я должна это сделать? Почему, Витя, почему ты мне изменил? Почему ты честно мне не признался, что любовь прошла? Почему, ответь мне, почему? Чем я это заслужила? Неужели я была настолько ужасной женой? Ответь же мне, Витя!
Захлебываясь слезами, спрашиваю у него брыкаюсь в его руках, и, несмотря ни на что, умудряюсь ткнуть его пальцем в грудь, да ткнуть так сильно, что палец начинает болеть, а ему все равно. Он словно ничего не замечает. Он словно скала: невыносимый, бесчувственный и чужой. Таким я его еще никогда не видела.
— Ясно, — я только хочу спросить, что значит это его «ясно», как он перехватывает меня за одно плечо, и резко тянет на выход.
Глава 4
Аня
Дергаю руку, пытаюсь вырваться из его захвата, но ничего не получается муж держит так крепко, что у меня нет сил освободиться. Я не понимаю, зачем он меня держит. Я не понимаю, почему он не догоняет ее, не понимаю, и что ему ясно. Вот что лично мне ничего не ясно и непонятно
Что происходит? Зачем происходит? Почему происходит? Почему все ведут себя странно? Почему она кричит ему о ребенке, а он молча пытается решить что-то со мной, причем решить это громко сказано. Он просто меня волочет, и, я так понимаю, собирается показать мне, где мое место и чего я стою.
Господи, что за глупости в моей голове? Даже если он меня разлюбил, даже если хочет расстаться, то он сделает это достойно, он не будет унижать меня, не будет причинять никакой боли, он просто освободит меня от своего общества. Освободит от уз брака.
Да, я уверена, все именно так и будет.
Ему просто нужно немного времени, чтобы понять все, успокоиться, принять тот факт, что от него беременна, другая.
Девушка просто захотела от него решение слишком быстро. Он хотел ребенка? Хотел. И, наверное, выбрал бы ее, только ей не надо было давить на него, ей не надо было ставить ему ультиматумы, он такого не любит, это не для него.
Уверена, он поспит сегодняшнюю ночь, а завтра поймет, какую ошибку совершил, но лучше бы ему сделать это сегодня. Боюсь, девушка, слишком решительная и сегодня же сделает аборт. Я не говорю, что мне будет ее жалко, но если бы она сохранила ребенка, то ему было бы проще отпустить меня.
Я не хочу, чтобы он знал о моем ребенке, не хочу. Теперь я ему ни за что не расскажу, что беременна.
Он не заслужил, не заслужил этого узнать. Да если он узнает, не представляю, каким может быть его решение. Законная жена беременна, законный наследник или наследница. В этой ситуации ребенок от любовницы точно уже будет не нужен.
Я запуталась, не знаю, не знаю, что делать, как поступать. Это все слишком сложно. Новость слишком оглушающая.
— Да прекрати же, мне больно, — когда мы оказываемся на парковке рядом с его автомобилем меня прорывает.
Он открывает пассажирскую дверь, пытается затолкнуть, но я сопротивляюсь, упрямлюсь, упираюсь, на что он сильнее психует.
— Сядь в машину, — три слова жестких, грубых и не терпящих возражений.
Открываю было рот, хочу ему хоть слово поперек сказать, но тут понимаю внезапно, что бессмысленно. Это ведь Виктор, победитель по жизни. Запихнуть меня в машину ему не составит никакого труда. Я ведь знаю, за кого вышла замуж. Ну, практически знаю.
Залезаю в автомобиль сама, и он с хлопком закрывает дверь. Не понимаю, зачем мы здесь и покорно жду. Вдыхаю поглубже любимый аромат салона, смотрю, как муж обходит авто, и резко садится на водительское место. Он заводит мотор и с визгом шин, срывается с места, выезжая с парковки.
Не слежу за дорогой, просто сижу и думаю, к чему эта поездка нас приведет, для чего она, чего муж хочет ею добиться.
В голове хаос и в то же время пустота. Сердце то сжимается от дикой боли, то замирает, чтобы хоть ненадолго передохнуть и не остановиться от той нагрузки, которую я ему обеспечила, навсегда.
Хотя насчет «я», конечно, погорячилась. Не, я завела мужа любовницу. Не я.
— Она права, Вить. Максим все поймет. Он взрослый, умный парень. Мы просто скажем, что разлюбили друг друга, что лучше быть порознь, чем вместе, ведь