Женщина сощурилась, еще раз внимательно рассматривая меня, и открыла дверь. Мне пришлось выйти и ожидать следующей команды как домашнему ослику.
— Находиться в этой части колонии не безопасно. Здесь обитают заключенные и охранники. У тех и у других редко бывают женщины. Сама понимаешь, как мужики звереют в таких условиях.
У меня никогда не было мужчины. О их природе я только лишь догадывалась. Однако поверила словам женщины. Вряд ли она будет мне врать здесь.
— Тебе наверняка интересно, кто я, — мы шли, как и сказала Адель, в совершенно противоположную часть здания, — я, так скажем, забочусь о девочках, которых поставляет Расул. Помогаю им немного освоиться, готовлю их перед тем, как их выберут бойцы в качестве награды за бой.
Пока сутенерша, по её рассказу я сделала такой вывод о ней, объясняла мне про безопасность, мы зашли в большое помещение с раскладушками и железными койками.
Группа девушек повскакивала со своих мест, как только увидели нас. Я почувствовала на себе взгляды девушек: обреченные, кто-то смотрел с надеждой...
— Девочки, слушайте внимательно! В вашем ряду пополнение. Новенькую зовут… — Адель щелкнула пальцами перед моим носом, чтобы я быстрее сказала своё имя.
— Арина.
— Она будет жить с вами. Если кто-то из вас не будет слушаться или не сможет справиться с со своими эмоциями — вы знаете, что вас ждет. — Это было сказано скорее всего мне.
— Что на ждет? — одна из девушек прошептала вопрос.
Адель с ухмылкой ответила:
— Вы все знаете, как здесь обстоят дела. История про Алю уже год как у всех на устах. Кто знает, расскажите тем, кто здесь совсем недавно.
Аля?
Неужели Аля тоже была тут!? Она до сих пор здесь? Я начала безумно вглядываться в лица всех присутствовавших.
Мои мысли прервал лязгающий звук цепи по бетону. Адель не закрыла дверь. Все девушки разом задрожали, с испугом оглядываясь на дверной проем.
В этот момент мимо нас провели одного заключенного в наручниках в сопровождении пяти охранников. На нем была зеленая роба и черные штаны из плотного материала. Но даже одежда не скрывала бурящихся мышц. Его голова была обрита, но на ней уже виднелись немного отросшие волосы, борода была густой, но аккуратной.
Адель смотрела за происходящим так же внимательно, как и мы.
— Вы только посмотрите на этого бойца! Это уже не просто мужчина, это машина смерти. Не зря Зотов держит его на короткой цепи… Ах, он может быть хорошим как на арене, так и в постели. И кому-то из вас повезет потрахаться с таким.
Заключенный, услышав, что говорит про него Адель, только фыркнул и повел плечом, еще больше показывая крепкий бицепс.
Я почувствовала прилив волнения, страха… и как ни странно было в таких обстоятельствах, возбуждения. Слова женщины подстегнули отреагировать мое тело на узника именно таким образом.
Адель продолжала говорить о правилах и о том, как важно быть послушной. Я понимала: чтобы выжить здесь, мне нужно будет научиться быть другой — сильной, бесстрашной, безэмоциональной. Но как?
Я попытаюсь найти способ выбраться отсюда, не дожидаясь, пока меня сделают секс-игрушкой для бойца.
Глава 5
Бешеный
Специально повели через женское крыло, чтобы перед боем возбудить и… опять не дать. В паху стало тесно. Я озверел за это время настолько, что девичий запах уже сводил меня с ума.
Третий год выигрываю для начальника колонии бои, а тот, падла, даже девку мне сообразить не хочет. Но мы с ним про это и не договаривались. А просить я не умел. Не в моих принципах было.
Вновь на меня обрушились воспоминания того, как я попал в этот адов котелок с дьяволом в лице генерала Зотова. Мозг почему-то раз за разом ставит эту пластинку перед каждым боем.
Три года назад вернулся с горячей точки и понял, что хочу завязать с этим делом. Остепениться бы уже, бабу себе найти нормальную, да семью завести. Уже за третий десяток перевалило, а я всё бегаю по полям, адреналин ловлю. Со смертью наиграться не могу. Подсел, и никак не могу слезть.
Собрался с друзьями отметить своё решение, начальству потом скажу. Поймут.
Ну, пригубили немного горячительного с мужиками, захотели добавки. Я, как самый трезвый, вызвался дойти до ближайшего магаза за добивкой.
Дело к зиме, темнеет рано.
Смотрю, около магазина один гопарь схватил девушку, приставив нож к горлу, шарился по её карманам. Вокруг ни души, кроме меня.
Дура, отдала бы уже давно ему ту всратую тыщу, нет, верещала дергалась, подумал про себя и полетел в их сторону.
Не успел добежать… У дебила рука дернулась, и он проколол ей сонную артерию.
Когда кровь хлынула фонтаном, нарик даже не стал тыщу отбирать, понял что натворил и убежал. А я кинулся к девушке на помощь. Зажал ей рану, успокаивал, всё делал на автомате. К такому привыкший.
На улицу из магазина начали выходить люди. Вызвали скорую и ментов.
Меня отвезли на допрос. Объяснил, как всё было. Мужики понимающе покачали головой, но оставили до выяснения обстоятельств.
Через неделю девушка оклемалась. Я уже радостный ходил по камере в сизо, был уверен, что скоро отпустят. Должны!
Но… она заявила, что я её пырнул. Было темно, не видно. Да и у неё был шок. Вроде бы понимал девушку, но неприятно на душе.
Не знал, как реагировать. Просто какой-то сюр. Сидел как ненормальный ржал.
Отметил, блять, завязку с командировками. Уже предвкушал, как хорошо отдохну за нападение с холодным оружием.
Еще через неделю образовалась какая-то малявка пухлая, журналистка недоделанная. Накатала такую статью… что меня обдало холодным потом. Взывала общество проголосовать, чтобы мне максималку влепили.
Якобы у нас крышу рвет после увиденной жестокости, и мы не можем потом нормально социализироваться.
Прибил бы мразоту такую.
Благодаря этой журналистке дело разошлось по всему городу, и на суде вынесли максимальный срок. Даже начальник не стал вмешиваться. Все были уверены в том, что я под синькой хотел прирезать девку.
Ну ебануться можно…
Камеры не работали, очевидцев не было, покупатели стали выходить из магазина уже после того, как я подбежал к девушке.
А тот гопарь сидел дома, поджав хвост. Неплохой отпуск получился. Надолго запомню.
Почти сгнил за месяц в тюрячке. Не было никаких эмоций. Хотел сдохнуть от боли несправедливости.
В день, когда моя жизнь разделилась на до и после, ко мне в камеру зашел один мужик. Я даже глазом не