Остальные орудия героически уничтожили как раз в тот момент, когда мы брали крепость. Причём, когда я говорю про героизм, то нисколько не лукавлю, так как частью османы могли даже и попробовать сбежать, и некоторые так и сделали, удирая через западные ворота крепости. Но немалое число защитников оставалось, чтобы испортить нам артиллерию.
И теперь, если линейный корабль подойдёт по Дунаю, во что я не особо и верил, так как всё-таки некоторые сложности навигации есть даже на этой широкой и достаточно глубокой реке. Но если всё-таки подойдёт линейный корабль, то отвечать ему на обстрел будет практически нечем.
— Стрелки, — привёл я аргумент.
— Вот с помощью их мы и будем уничтожать наступившего врага, — сказал Иван Кашин. — Без вас, ваше высокопревосходительство.
Пришли тут всем скопом, как заговорщики, что и «на хрен не послать», и уговаривают согласиться на путешествие. Предлог же еще более благовидный есть — по Дунаю отправиться в Австрийскую империю, так сказать, с дипломатическим визитом.
Более того, прибыл австрийский дипломат, гарантирует, что на всей протяжённости Дуная до земель Габсбургов турки не посмеют напасть на тот корабль, на котором я буду плыть к австрийскому императору на аудиенцию.
А ведь отличную интригу придумали австрийцы и согласовали её с османами. Я даже не знаю, сколько именно австрияки должны туркам заплатить за то, что османцы лишаются такой замечательной возможности, как взять меня в плен. Почти уверен, что я обошёлся австрийцам не меньше чем в миллион талеров.
И это было бы разумно, поговорить с дряхлым австрийским императором. Более того, наверное, я бы смог и свою совесть успокоить, отговариваясь тем, что отправился на важную дипломатическую встречу. А потом через Польшу спокойно доеду до Петербурга — и будет мне счастье.
— Конечно же, я остаюсь здесь, — жёстко и решительно ответил я офицерам, которые решились и целой делегацией пришли меня уговаривать.
— Ваше высокопревосходительство, вы рискуете не собой, вы рискуете Росси…
— Капитан Кашин, вам что, заняться нечем? И разве мы не придумаем, как и в этот раз одолеть турку? — я улыбнулся.
Когда принял решение, вдруг стало спокойно, и даже появился какой-то кураж. В голову полились потоком завиральные идеи, какие подарки ещё продемонстрировать туркам, чтобы их линейный корабль или ещё какой корабль, сильно пожалел, что подойдет ко мне.
— Я сделал всё, что мог, — забавляясь ситуацией, Кашин повернулся к подполковникам Шамшурину и Казанскому и развёл руками.
Чертяка! А ведь он знал, что именно я отвечу, и что эта делегация по уговорам канцлера Российской империи потерпит своё дипломатическое фиаско.
— Итак, господа, отправляйте австрийского дипломата нахр… В Австрию. И сообщите ему, что я обязательно прибуду в Вену, но только лишь после того, как решу неотложные дела, кои у меня возникли в русской крепости Измаил, — сказал я.
Встречаться с напыщенным австрийским индюком, каким-то там бароном, не было никакого желания. Он вёл себя так, будто бы у меня не оставалось никаких альтернатив, чтобы только отправиться с ним. Пришёл такой весь из себя спаситель, показывая, что он готов облагоденствовать, спасти меня.
Индюк! Прямо захотелось индюшатины. Вот был бы на территории крепости индюк — точно приказал бы приготовить его себе. А так…
— Петуха хочу! — сказал я и увидел недоумённые взгляды в свою сторону. — Хочу варёного петуха.
— Ваше высокопревосходительство, так на обед и без того варёная курица, — растерялся Кашин, официально ставший моим адъютантом.
Предыдущий — героический… Слава Богу, что только ранен, но пока ещё лежачий. И слава Богу, что никакие конечности ему не ампутировали — есть все возможности, что вернётся в строй, а такие офицеры мне нужны.
А вот куда они денусь — без Кашина я как бы и без рук. И поговорить порой получается без чинов. Что тоже для нервов полезно.
— Хорошо, воля ваша, прикажем зарезать петуха, — растерянно сказал Кашин.
А я с удовольствием потёр руки. Пускай не индюка, но когда буду есть петуха, обязательно представлю австрийского барона.
— Господа, жду от вас предложений по тому, как мы будем бить турку. В любом случае нам необходимо разбить их на земле и на воде. Вечером жду дельных советов, — сказал я.
Поступаю безрассудно? Нужно было, как и почти любой здравомыслящий человек, согласиться на предложение австрийцев? Тем более что никто меня не осудит и не сможет обвинить в трусости, если я соглашусь на аудиенцию у австрийского императора и, в связи с этим, покину крепость.
Никто, кроме моих близких офицеров. Не нужно считать, что люди глупые и ничего не понимают. Всё они прекрасно поняли. Поняли, что во мне борется не трусость, но какой-то «государственный чинуша», который не будет вылезать из своего кабинета и только озаботиться перекладыванием бумажек. А с другой стороны всё-таки победил настоящий человек, офицер, истинный генерал, а не тот, который добился своего назначения через постель.
Обязательно станет всем известно, что я отказал австрийцам и решил остаться в крепости, которая должна была быть разгромлена османами. И никто не скажет, что Александр Лукич Норов — трус. Некоторые могут назвать меня недальновидным и, может, даже глупым человеком, но я рассчитываю, что другие мои поступки на поприще чиновника высшего ранга разубедят их в этом.
— Вечером — Военный Совет. А пока я подумаю. И принесите мне мои карандаши и бумагу. Попробую что-то начертить и прикинуть, — задумчиво говорил я, стараясь не упустить поток мыслей, который продолжал бурной рекой проникать в мою голову.
Говорят, линейные корабли пройдут в Дунай? Так это же даже отлично. Если эти корабли вдруг каким-то образом будут сильно повреждены, то русский флот сразу же становится чуточку сильнее.
К сожалению, не оттого сильнее становится, что новые корабли и офицеры с матросами прибудут на южные окраины Российской империи, а только лишь потому, что наш враг ослабнет.
В иной реальности удалось только чудом решить вопрос с турецким флотом. Турки потеряли свои лучшие корабли, когда проиграли русским балтийцам, прошедшим всю Европу и разгромившим турок под Чесмой, в Эгейском море.
Вот и определённый опыт имеется. Будем отталкиваться от того, что уже когда-то удалось нашим предкам. Ну и что-то свое поразмыслим, дабы будущим поколениям было на что опираться и преумножать знания и опыт. Ведь двигаться в своем развитии вперед — есть суть существования.
* * *
Бендеры
13 июня 1736 год.
— Ба-ба-бах! — в очередной раз крепостные орудия отправили в полет свои снаряды.
— Бух! Бух! — тут же последовали выстрелы русских мортир.
Огромные бомбы устремились к облакам. Нет… все