Недаром говорят: «Интриги Венского двора», впрочем, то же самое говорят и о Мадриде. Хотя, разве же это противоречит тому, что в обеих столицах европейских держав подло интригуют?
Как бы хотелось посмотреть на лица тех, кто утром придет меня изобличать, а дамочка будет довольная молодым парнем, русским солдатом.
Уезжать нужно в срочном порядке из Вены. Вот ещё завтра немного поговорим и обсудим разделение сфер влияния на Балканах, вступление Австрии в войну против Османской империи… и всё, уезжаю. Причём, к сожалению, не получится домой.
От австрийцев стало известно, что польский король Август III в рамках союза с Россией посылает свои войска на войну с Османской империей. Войск тех сравнительно, конечно, мало, но не это главное.
Почему-то польский король настаивает на том, чтобы эти силы были включены в мой корпус. А учитывая тот факт, что Подобайлов должен относительно скоро, может быть недели через две, прибыть к Хаджибею с ещё одним корпусом в тридцать две тысячи солдат и офицеров…
Такая внушительная армия, что соберется под моим началом, конечно, должна воевать. Но если хотят поляки, чтобы я ими командовал, то хрен им. Будут они ещё определять, кому быть командиром.
Я хотел передать командование фельдмаршалу Ласси. Быть при нём, но всё-таки основное командование надо, чтобы было у этого военачальника. В некоторой степени он, как я успел убедиться, достаточно опытный и решительный офицер, затёрт личностью Миниха и, получается, что и моей.
России очень нужны опытные и грамотные фельдмаршалы. Нам ещё европейцев удивлять и побеждать. Вот пусть и Ласси гремит не только взятием Азова, но и другими подвигами.
Скоро я позавидовал Потапову. Как же стонала дамочка!
От авторов:
Погибший в Афгане полковник ГРУ после смерти оказался в теле тринадцатилетнего попрошайки из Парижского Двора Чудес — кварталов, заселённых нищими, бродягами, публичными женщинами, монахами-расстригами и поэтами в 1600 году. https://author.today/work/519976
Глава 10
Абсолютная монархия — есть самая совершенная форма правления, если бы не случайности рождения.
О. В. Ключевский
Петербург.
20 июля 1736 года.
Ах, какой апломб! Даже сейчас, как прошло уже три недели, помню тот крик дамочки. И не такой уж у нее и елейный голосок. Орать умеет как надо. Ну и зря. Ушла бы спокойно и ситуация осталась бы достоянием немногих. А так… Вена знает, как выкрутился русский канцлер. И что русский солдат пользовал благородную, элитную… Не очень хорошо многие отнеслись к тому, что я сам не этого-того с дамочкой. Но пусть австрияки судачат об этом, раз об внешнеполитических успехах рассказать нечего.
Но, что главное — император Карл «купил» продолжение существования русско-австрийского союза. Не два с половиной миллиона отправлял в Россию, но миллион. Но, как говорят: с дохлой овцы, хоть шерсти клок. А то, что нам давали карт-бланш на действия на Балканах — тоже важное достижение.
У меня было время, чтобы успеть прибыть в расположение своих войск, провести необходимые организационные работы, а потом спешно направиться в Петербург.
Но я посчитал, что всё же придётся оставлять вместо себя кого-то, чтобы занимался организационными вопросами и принимал новые подразделения, целые два корпуса в подчинение, а самому срочно направляться в Петербург.
Вот подталкивало меня что-то, чтобы я обязательно поехал в столицу российской державы. И нет, не только моё острое желание увидеть родных на это влияло. Что-то должно было случиться обязательно, чего ждёт вся Империя, но…
По всем подсчётам Анна Леопольдовна должна была родить ещё раньше, почти что через месяц после рождения моей дочери. И я был готов сорваться, хоть бы из Измаила. Но медик Шульц прислал мне письмо, где утверждал: зачала ребенка Анна Леопольдовна позже, чем это ранее предполагалось. И… Да, нет же. Даже думать об этом не хочу.
Проблема в том, что в этом времени нет УЗИ, сама Анна Леопольдовна не могла точно ответить, когда же у неё там что изменилось… Были даже подозрения, что она скрыла месячные, чтобы только не началось обратно, как собак… случка.
А лёгкие недомогания, которые могли быть приняты за беременность, лишь только лёгкими недомоганиями и были. Особенно когда Анна Леопольдовна так сильно хотела забеременеть, чтобы, наконец, муки её сношений с мужем прекратились. Тут и рвоту мысленно вызвать можно и головную боль придумать, или убедить себя, что так и есть.
С большими сомнениями я спешил в Петербург. Нет, конечно, все свои военные дела я завершил. Новых не начал. Идея взять Стамбул встречалась с суровой реальностью, что нахрапом это не выйдет. Флот… вот это ахиллесова русская пята на этой войне.
Однако, если уже судить по тому, что я сделал, то все необходимые условия, чтобы Россия гордилась своим канцлером, соблюдены. И толчок к русским победам был дан сильный.
Сражение за Измаил, может быть подано таким образом, что это чуть ли не самое героическое, что случалось с Россией за все годы существования государства. Ну, может, только незначительно взятие турецкой крепости будет уступать Полтавскому сражению, Куликовской битве.
Так что мой героизм, даже если я не буду продолжать участвовать в войне, будет на слуху у каждого. Канцлеру же надлежит быть в столице своего государства. По крайней мере, я задал серьёзный вектор русских побед, оставляю в армии немалое число молодых и энергичных офицеров, новые технологии, которые фельдмаршал Миних успел оценить и использовать таким образом, что, может быть, и я не решился бы.
А ещё у нас незаконченные дела со Швецией. И пусть абсолютное большинство военных сейчас занято южными делами, мне предстоит подготовить не особо большую, может быть, всего лишь в две дивизии, но эффективную армию, которая должна, как тот опытный хирург, сделать точечный разрез болезненному телу, которое представляет из себя Шведское королевство.
Так что я из Вены направился в Варшаву. С польским королём Августом III поучаствовал в смотре войск, которые направлялись как бы в моё подчинение, но уже было решено, и я послал письмо фельдмаршалу Ласси, чтобы именно он принимал под свою руку все эти войска.
Так что, как говорится, с чистой совестью я приехал в Петербург.
— Что случилось? Где Юлиана Магнусовна? — спрашивал я своего дворецкого, когда зашёл в дом в Петербурге.
Ситуация будто бы повторялась. Вот так я в крайний раз приезжал домой