Ожидая Гинзбурга, Маленков ещё раз прочитал хабаровский проект. На этот раз он читал медленнее, вникая в каждую техническую деталь, в каждый расчёт. Сталинградцы предусмотрительно подготовили два экземпляра, и он с большим уважением посмотрел на даты его составления. За срок меньше недели разработать и оформить такое, это вне всякого сомнения настоящий подвиг, трудовой подвиг. Причём качество работы не пострадало от спешки, всё было выполнено на высочайшем профессиональном уровне.
Он опять вызвал секретаря и показав на титульный лист проекта распорядился:
— Срочно выясните кто эти люди. Биографии, партийность, где работали, какое образование. Начните с этих троих, а потом и обо всех остальных. Список возьмёте в экземпляре Веснина, на последней странице. Мне нужна полная информация к вечеру.
Георгий Хабаров проявил «военную» хитрость. На титульном листе он написал фамилии своих товарищей по отделу и Андрея, тех кто непосредственно разрабатывал проект, а на последнем листе был список абсолютно всех, кто принимал какое-либо участие в этом проекте: чертёжники, машинистки, рабочие и инженеры СТЗ. Даже те, кто помогал с расчётами или консультировал по отдельным вопросам, были внесены в этот перечень.
Последним в списке был второй секретарь Сталинградского горкома ВКП(б) Андреев. Маленков этому не удивился, было бы странно если, указав даже машинисток, Хабаров опустил бы фамилию своего непосредственного начальника. Он же не ребёнок и отлично понимал реалии нынешнего времени, просто организовать выполнение такой титанической работы может только человек облечённый в разрушенном Сталинграде очень большой властью, какая и была у товарища Андреева. Без его поддержки и административного ресурса проект просто не смог бы быть реализован в столь сжатые сроки.
Гинзбург задерживался и это было понятно, всё что от него потребовал Маленков надо получить от своих сотрудников и обязательно проверить. Нельзя давать неточную информацию члену ГКО, это может стоить карьеры, а то и жизни. Поэтому Георгий Максимилианович успел даже позавтракать пока ожидал вызванного им наркома. Секретарь принёс ему крепкий чай с лимоном, бутерброды с докторской колбасой и сыром. Маленков ел не торопясь, продолжая обдумывать детали предстоящего доклада товарищу Сталину.
Руководитель Наркомстроя Семён Захарович Гинзбург был тоже из породы тех, кто на ходу подмётки рвёт. Ему было пятьдесят четыре года, но энергии хватало за троих молодых. И если бы он работал по-другому, то давно бы расстался с креслом наркома. После начала войны под его непосредственным руководством шло строительство оборонных заводов в Сибири, был проложен в блокадный Ленинград бензопровод по дну Ладожского озера. Но самым блистательным было строительство за 75 дней металлургического завода № 107 в Чебаркуле, который был единственным выпускающим детали для авиадвигателей. За эти стройки его наградили орденом Ленина, но он ценил не награды, а возможность делать что-то действительно важное для фронта, для победы.
И когда Маленков попросил Гинзбурга оценить сталинградские предложения, тот сразу же ухватил их суть и очень быстро ответил на заданный вопрос. Он пролистал проект, останавливаясь на ключевых моментах, делая пометки карандашом на полях, и уже через двадцать минут был готов дать свою оценку.
— Вне всякого сомнения надо безотлагательно принять предложения сталинградских товарищей, — твёрдо сказал он. — Для такого дела мы изыщем возможности для обеспечения их цементом на стадии экспериментальных работ. Оценка ими месторождения открытого вблизи Михайловки совершенно верная. Это действительно уникальное месторождение на базе которого можно и нужно в кратчайшие сроки начать производство цемента. Новороссийск ещё не освобождён, тем более что восстановление его цементной промышленности займёт много времени. А завод в Михайловке реально может дать первую продукцию через несколько месяцев если мы привлечём эвакуированные кадры и оборудование из других регионов. Вам, Георгий Максимилианович, к которому часу необходимо моё заключение?
— Чем раньше, тем лучше, — ответил Маленков и показал на свободный стол в своём кабинете. — Сейчас вам принесут письменные принадлежности, садитесь и пишите здесь. Время не ждёт.
Гинзбург кивнул, снял пиджак, повесил его на спинку стула и принялся за работу. Он писал быстро, чётким почерком, иногда останавливаясь, чтобы уточнить какую-то цифру или формулировку.
Через полчаса Гинзбург закончил писать своё заключение и в ту же минуту секретарь Маленкова доложил своему начальнику что товарищ академик тоже выполнил поручение члена ГКО.
— Пусть зайдёт со своей бумагой, — распорядился Маленков. Когда Веснин, слегка покачиваясь от усталости, протянул ему своё заключение, он молча показал на наркома и в свою очередь подал академику написанное Гинзбургом.
— Читайте, — распорядился Маленков. — Интересно узнать, сошлись ли ваши мнения.
Когда чтение было закончено, он взял оба заключения и молча прочитал их. Лицо его оставалось непроницаемым, но внутри он испытывал удовлетворение. И академик, и нарком, очень высоко оценили проект ещё не знакомого им товарища и рекомендовали начать его воплощение в кратчайшие сроки. Их выводы полностью совпадали, что делало позицию Маленкова на предстоящем заседании ГКО гораздо более прочной.
Академик Веснин аргументировал свою точку зрения тем, что доведение проекта до ума, то есть его адаптация до состояния пригодности для абсолютно всех регионов страны, потребует работы всей Академии в течение не менее года. Он подробно расписал, какие именно исследования необходимо провести, какие расчёты выполнить, как организовать экспериментальную проверку отдельных узлов конструкции. А затем, если будут получены заслуживающие доверия результаты экспериментальной работы сталинградского опытного завода, потребуется не менее двух-трёх лет для масштабирования проекта на всю страну.
Маленков скривился и протянул академику справку Берии о товарище Хабарове. Он специально придержал этот документ до последнего момента, чтобы произвести максимальный эффект.
Уже на середине чтения товарищ академик почувствовал, что у него из-под ног в буквальном смысле уходит земля. Руки затряслись, буквы поплыли перед глазами, в горле пересохло. Он наверняка бы упал, но Гинзбург успел подставить стул, и Веснин кулем плюхнулся на него, тяжело дыша и хватаясь за край стола.
— Этого не может быть! — задыхаясь почти прокричал, а не проговорил он. — Девятнадцать лет, бывший детдомовец и всего семь классов образования. Как это возможно⁈
Маленков выдержал паузу, давая академику время осознать прочитанное, а затем продолжил спокойным, но жёстким тоном:
— Вы не дочитали до конца, Виктор Александрович. Он ещё и герой войны. Добровольцем присоединился к отступающей из Минска воинской части, воевал под Москвой, получил две медали «За отвагу», после окончания курсов младших лейтенантов вернулся на фронт и получил ещё два ордена. Был ранен в Сталинграде, потерял ступню правой ноги. В госпитале разработал совершенно уникальную новую конструкцию протеза, которая сейчас успешно внедряется в производство в Горьком. Товарищ Хабаров член ВКП(б)