Об открытии им атмосферного давления Торричелли сообщил лишь в письме. Его лекции в «Академии делла Круска» в Риме были изданы более чем полстолетия спустя после его смерти. Умер Торричелли 25 октября 1647 г. во Флоренции.
* * *
Похороны закончились. Люди начали расходиться. Торричелли и Вивиани возвращались в глубокой задумчивости. Ушел учитель, большой и близкий человек — мастер Галилео Галилей…
Казалось, это было лишь вчера, когда мастера Антонио постигла неудача с его новым, колодцем, самым глубоким, какой до сих пор был выкопан. Насос никак не мог поднять воду на поверхность. Галилей тогда сказал ему:
— Вода не поднимется выше, чем на двадцать локтей[28], а может быть, и меньше. Боязнь пустоты имеет свои границы…
Уже в древних книгах говорилось о том, что природа не выносит пустоты. Боязнь пустоты являлась причиной того, что везде, где могло возникнуть безвоздушное пространство, природа стремилась заполнить его. Этим объяснялась и возможность вытягивания насосом воды из глубин колодца. Когда поршень насоса поднимался вверх, он должен был тянуть за собой воду, чтобы под ним не образовывалось безвоздушное пространство — вакуум.
— Вы должны, обязательно должны в этом разобраться, — стояли в их ушах слова учителя. — Вода в трубах может подняться на высоту около восемнадцати локтей. Почему не выше?
— Действительно, почему? — рассуждал вслух Вивиани. — И если причиной этого является боязнь пустоты, то почему она действует лишь до этого предела?
— Вначале надо точно определить высоту столба воды, который можно втянуть в трубу передвижением поршня, — продолжил рассуждения Торричелли. — Для этого нужна прозрачная труба. Лучше всего стеклянная.
— Это будет сложно. Как изготовить такую длинную и совершенно ровную трубу, чтобы в ней мог передвигаться поршень?
— Нужно поговорить с каким-нибудь хорошим мастером-стеклодувом!
— А может, сделать в железных трубах стеклянные окошки?
— Нет, нет, это все лишнее, — внезапно повернулся Торричелли к Вивиани. — Это неверный путь. Если вода входит в трубу благодаря «horror vacui», то, если один конец трубы запаять, она не вытечет из нее, чтобы не возникло безвоздушного пространства. Ведь если котелок, наполненный водой, перевернуть вверх дном и открытую часть оставить под водой, то вода не выльется из него.
Вивиани кивнул головой:
— Понятно! Вы хотите запаянную с одного конца трубу заполнить водой, а затем перевернуть ее, как котелок?
— Верно. Если природа не выносит пустоты, то вся вода должна удержаться в трубе. Если же вода опустится…
— Вы думаете, что она опустится?
— Ты слышал, как говорил мастер Галилей, что вода может подняться лишь на высоту восемнадцати локтей? Если она опустится до этой высоты и там удержится, то это будет явным признаком того, что «horror vacui» является законом лишь до этой границы, или же…
— Или же?
— Не боязнь пустоты, а что-то другое вгоняет воду в трубы.
Вивиани стукнул себя по лбу:
— Нужно перевернуть трубу! Но как вы это сделаете? Ведь труба должна быть длиной по крайней мере в двадцать локтей! Вам нужно будет вскарабкаться на церковную башню.
— Ну и что? Если Галилей мог в Пизе бросать с башни камни, то и мы можем взобраться на какую-нибудь из них и провести опыт с трубой.
Обсуждая эту проблему, они незаметно вернулись в город.
— Здравствуйте, — обратился к ним мастер Антонио. — Господь Бог призвал к себе вашего учителя. Уже никогда я не узнаю, почему не захотела вытекать вода из моего колодца!
— Не узнаете? Мы должны узнать это! — разволновался Вивиани. — Понимаете? Должны!
— Кто? — спросил удивленный Антонио.
— Кто? Кто? Мы, разумеется!
Торричелли включился в разговор, но в более спокойном тоне.
— Мастер Антонио, — сказал он решительно, смерть взяла ученого, но наука будет развиваться дальше. Может быть, мы совсем скоро узнаем, что держит воду на высоте восемнадцати локтей.
— Вы это узнаете? — спросил Антонио с почтением.
— Возможно… — Торричелли вдруг встрепенулся. — Дружище, нам не потребуется такая длинная труба. Мы можем гораздо проще провести этот опыт! Пошли, пошли!
И потянул стремительно Вивиани за собой так, как будто под ногами у него накалилась земля.
Антонио некоторое время смотрел им вслед, а затем, пожав плечами, тихо прошептал: «Сумасшедшие…»
Вивиани с любопытством посмотрел на своего старшего товарища, но Торричелли вдруг стремительно бросился в дом, уселся в кресло и погрузился в раздумья, подергивая себя за короткую, красиво подстриженную бородку.
— Так, — произнес он наконец.
— Что, мастер? — спросил Вивиани. Неосознанно он назвал его так, как до сих пор они обращались к Галилею.
— Вода удерживается в пустой трубе на высоте восемнадцати локтей. А что, если использовать более тяжелую жидкость?
— Более тяжелую?
— Например, живое серебро. Оно более чем в тринадцать раз тяжелее воды. Поэтому его столб мог бы быть в тринадцать раз низке. В этом случае нам хватило бы трубы длиной менее двух локтей.
— А почему вы предполагаете, что ртуть войдет в трубу гораздо ниже, чем вода?
Торричелли улыбнулся.
— Я так думаю, — ответил он. — Мы должны определить, как высоко поднимется ртуть. Потом я объясню тебе свою мысль. Посмотрим, является ли «horror vacua» непреложным законом.
Ловкие пальцы Вивиани осторожно держали хрупкое стекло. Одна, вторая, третья… Капли ртути заполняли трубочки. Вивиани переворачивал их вверх дном и укреплял в мисочках с ртутью.
Торричелли, вернувшегося после многодневного путешествия, он встретил с сияющим лицом и сообщил ему приятную новость.
— Ваше предположение, мастер, подтвердилось. Я взял, как вы сказали, трубку длиной в два локтя, заполнил ее ртутью и перевернул, опустив открытый конец ниже поверхности ртути в мисочке. Столбик ртути в трубочке опустился и остается все время на одной и той же высоте, равной двадцати восьми дюймам. Затем я заполнил ртутью другие трубочки — большие, меньшие, более толстые и более тонкие. Из коротких она вообще не вытекала, ну а в длинных, как я