— Не почернела? А остальные? Как выглядят остальные пластинки? — раздался громкий голос с порога.
Все стремительно обернулись. В дверном проеме стоял Анри Беккерель.
— Профессор! — шепотом воскликнул Жорж.
— Ну, отвечайте же, наконец! Как выглядят остальные пластинки?
Беккерель легким шагом подошел к ассистентам. По пути он отбросил шляпу и трость, его жидкие седые волосы встали торчком, маленькая бородка дрожала от возбуждения.
— Господин профессор, — растерянно начал Жорж, — кажется, мы что-то перепутали. Все пластинки почернели.
— Действительно все?! — к удивлению ассистентов, голос профессора задрожал от радости.
— Да, все, на которых лежали минералы и их соединения. И те, которые были освещены, и те, которые не освещались. Пластинки были, по-видимому…
— Это же прекрасно, отлично, блестяще! — восторженно перебил его Беккерель и тут же быстро просмотрел мокрые пластинки. Жорж и Луи с ужасом наблюдали за ним.
— Господин профессор, я ничего не понимаю… — Пробормотал Жорж.
— Мы думали, что где-то произошла какая-то ошибка, — добавил Луи.
— Мои дорогие, — торжественно сказал Беккерель, — все в порядке. Это то, что я ожидал. Сейчас у меня уже нет никакого сомнения в том, что фосфоресцирующие вещества не излучают X-лучи.
— А… почернение пластинок?
— Ничего общего не имеет с люминесценцией.
Жорж посмотрел на Луи, который и сейчас еще ничего не понял. Жан и Поль сидели, забытые всеми, и внимательно прислушивались к разговору.
Беккерель еще раз пересмотрел пластинки, а затем взглянул на своих растерянных помощников и улыбнулся весело и дружелюбно.
— Кажется, вам не все ясно, не правда ли? Ну, тогда слушайте! Мы выяснили, что все пластинки, на которые мы поместили урановые соли, почернели, независимо от того, фосфоресцировали эти соединения или нет. Но это явление обнаружилось лишь тогда, когда мы стали работать с соединениями урана, Так или не так?
— Так, — быстро ответил Луи, — другие минералы, даже сильно фосфоресцирующие, не вызывали почернения пластинок.
— Таким образом, — продолжал Беккерель, — это говорит о том, что почернение является следствием не флюоресценции, а каких-то новых лучей, источником которых является уран.
На миг он задумался.
— Назовем их хотя бы урановыми лучами. Я думал о них с того момента, когда увидел первую почерневшую пластинку, на которой в ящике, в темноте, лежал кусок урановой соли. Ваши неудавшиеся опыты, — Беккерель с улыбкой взглянул на ассистентов, — являются серьезным доказательством существования не известных нам урановых лучей.
— Значит, это они водили нас за нос, — воскликнул Луи.
— По-видимому, да. Кроме этого, они обладают и другими свойствами… А ну, пойдемте-ка ко мне в кабинет!
— А можно и нам тоже, господин профессор? — робко спросил Поль.
Беккерель лишь сейчас заметил студентов. Он строго спросил:
— Господа пришли ко мне? По какому делу?
— Это наши младшие коллеги, господин профессор, — ответил Жорж, — они хотели посмотреть…
— А, посмотреть, как вы работаете? Очень правильно, — сказал он спокойно. — Вас заинтересовали новые лучи? Хорошо, идемте!
Беккерель быстрым шагом направился в свой кабинет, Жорж и Луи поспешно ринулись за ним, а замыкали эту маленькую процессию сияющие от удовольствия Жан и Поль.
На профессорском столе стоял электроскоп. Лепестки его свободно свисали в стеклянной колбе, из горлышка которой торчала оканчивающаяся шариком палочка. Беккерель куском материи несколько раз протер эбонитовую указку и коснулся ею шарика электроскопа. Его лепестки тут же разошлись и замерли в таком положении.
Поль и Жан внимательно за всем наблюдали. Этот опыт им был хорошо знаком.
— Как видите, я зарядил электроскоп, — сказал Беккерель. — Лепестки останутся в отклоненном состоянии до тех пор, пока заряд не покинет шарика. А сейчас смотрите!
Он приблизил к прибору кусок какого-то вещества. Лепестки медленно опали.
— Он разрядился, — живо среагировал Жорж.
— Да, под действием урановой соли, — продолжал объяснять Беккерель. — Как вы видите, урановые лучи разряжают электроскоп.
— Но почему? — осмелев, спросил Поль.
— По-видимому, они вызывают ионизацию воздуха. Вы знаете, что это значит?
— Возникновение ионов, или атомов с обедненным зарядом, так же, как и в электролитах, — защищался Жорж.
— Правильно, — похвалил его Беккерель. — Таким образом, мы знаем, что проникающая способность, вызывающая почернение фотопластинки, и ионизация воздуха, проявляющаяся разрядкой электроскопа, являются характерными признаками урановых лучей.
— Беккерелевых лучей — восторженно шепнул Жорж на ухо Луи.
Био
БИО (Би)
единица электрического тока. Названа в честь французского физика, математика и астронома Жана Батиста Био.
ПРИМЕЧАНИЕ:
био — запрещенная единица. В настоящее время основной единицей электрического тока является ампер (А). Био относилась к системе СГСБ, которая не была внедрена.
ПЕРЕВОДНОЕ СООТНОШЕНИЕ:
1 Би = 10 А.
Жизнь и творчество
Жан Батист Био родился 21 апреля 1774 г. в Париже. Учился в Политехнической школе и принял участие в восстании роялистов, которое подавил Наполеон Бонапарт. Непродолжительное время он был в заключении, а затем, после окончания учебы, стал профессором в средней школе в Бюве.
Позже он познакомился с известным математиком, физиком и астрономом Пьером Симоном Лапласом, которому помогал в корректировке большой работы о небесной механике. По рекомендации Лапласа он стал профессором математики и физики College de France.
В своих научных работах он занимался аналитической геометрией плоскостей, пересекающих конус, и квадрик[6]. В 1803 г. изучал коллекцию камней, которые якобы «упали с неба». Результаты его исследований убедили скептически настроенных до тех пор ученых в существовании метеоритов. В этом же году Био был избран действительным членом Французской академии, где привлек к себе внимание смелым протестом против попыток Наполеона использовать Академию в своих политических целях.
В 1804 г. вместе с Луи Гей-Люссаком принял участие в полете на воздушном шаре. Им удалось достичь высоты 7 км, и они определили, что даже на такой высоте интенсивность магнитного поля не меняется значительно и что состав воздуха там такой же, как и на поверхности Земли. В полет они захватили с собой и несколько подопытных животных, над которыми они провели ряд физиологических наблюдений на высоте 2 и 5 км.
Совместная экспедиция в Испанию, где Био занимался измерением французского меридиана, связала его крепкими узами дружбы с физиком и астрономом Франсуа Араго. Однако воскрешение волновой теории света сделало их противниками. Вначале и Био, и Араго