Теплая ладонь Темникова осторожно поглаживает мою руку.
Мне хочется плакать от переполняющей меня душевной боли, но сил на это совсем нет. Да и ни к чему мне сейчас открывать глаза и делать вид, что я его слышу.
Теперь-то я на сто процентов уверена в том, что это он.
Аромат духов, его любимый – ваниль и табак. Мощный, густой запах, который я так сильно любила раньше, и так сильно ненавижу сейчас.
Удивительно, но за те несколько месяцев разлуки я старалась вообще не думать о Темникове. Я постаралась выбросить его из головы, выжечь все мысли и воспоминания о тех днях, когда мы были счастливы. О днях, пока предатель не принял решение полюбить другую.
Но, несмотря на это, я всё-таки немного рефлексировала на тему наших отношений, изживших себя.
Где-то я допустила собственные ошибки. Где-то не уступила. Где-то была слишком сильной…
Мы оба перестали чувствовать себя важными и нужными в нашем браке. И виноваты мы оба, но…
Я не предавала его. Не допускала ни единой мысли о том, чтобы расстаться и выстроить отношения с кем-то ещё. А он…
Грязно растоптал моё любящее уставшее сердце. Сухо и жестоко поставил меня перед фактом.
Я люблю твою подругу.
Эти слова, как бы я ни пыталась их забыть, выжжены в моей памяти, словно раскалённое и болезненное клеймо.
Если Темников так любит Татьяну, то почему сейчас он здесь, со мной? Откуда он вообще узнал, что я здесь?
Если он знает, что я здесь, то… Господи. Он наверняка знает о том, что я родила малыша.
Его малыша…
– Константин Львович, вам пора уходить. Ваши пять минут вышли, – слышится достаточно громкий голос Маргариты Павловны.
От сердца моментально отлегает. Слава Богу… Сейчас он уйдёт.
Краем уха слышу горький выдох, сорвавшийся с губ бывшего и скрип ножек стула.
Шаги.
Он уходит.
– Когда я смогу прийти в следующий раз? – звучит голос Темникова откуда-то издалека. Наверное, они с врачом стоят в дверях.
– Пока не знаю. Не могу сказать, – шепотом отвечает Синицына. – Я вам сообщу.
– Хорошо, спасибо, – в голосе Константина я впервые слышу то, чего раньше никогда не слышала – отчаяние и боль. Его голос больше не звучит так уверенно и твёрдо. Что это с ним? Впрочем, неважно… Меня никоим образом не должно это волновать.
– До свидания, Константин Львович, – произносит Маргарита Павловна.
Слышны удаляющиеся звуки тяжёлых мужских шагов и приближающиеся – женских. Цокот шпилек разлетается по всей палате.
– Можете открыть глаза, Анастасия, – произносит Синицына. – Он ушёл.
Распахиваю веки. В глазах стоят слёзы.
– Как он понял, что я здесь?
– Не знаю, – пожимает плечами. – Думаю, кто-то из знакомых рассказал. Сами знаете, у Темникова Константина Львовича много друзей из всех больниц нашей области.
– Да, вы правы, – обречённо шепчу. – Что он сказал? Что ему было нужно?
– Спросил, как вы, что произошло, почему вы здесь. Сказал, что привезёт ваши вещи.
Чувствую, что Маргарита Павловна что-то недоговаривает.
– И всё?
– Я не стала говорить ему об операции. Не сообщила, что у вас родился сын, – прикусывает губу. – Я понимаю, что это не моё дело, но… У вас произошла крупная ссора, правильно?
Отвожу взгляд в сторону. Слёзы текут по моему лицу, и я уже даже не пытаюсь остановить этот бурный поток.
– Как бы сказать…
– Если хотите поговорить .я вас выслушаю.
– Правда? но почему?
– Мне небезразлично состояние моих пациенток, – спокойно отвечает Синицына. – Я считаю, что каждый акушер-гинеколог должен быть ещё и немного психологом, так что… Если вам нужно выговориться, я вас слушаю.
– Он ушёл от меня к моей лучшей подруге, – шепчу, уставясь в одну точку на потолке. – Наша четырнадцатилетняя дочь решила остаться с отцом и его новой… после развода. Она внесла меня в чёрный список. Я одновременно лишилась любимого мужа, с которым прожила шестнадцать лет, единственной дочери и лучшей подруги, которую считала сестрой. У меня не осталось никого, кроме моего сына… И я его не уберегла. Я во всём виновата, – накрываю лицо руками и начинаю плакать.
Кажется. мои откровения удивили Маргариту Павловну. Судя по её широко раскрытым глазам, она не ожидала услышать настолько тяжёлую историю.
– Хотите увидеть сына? – внезапно спрашивает она.
– Вы ведь сказали, что еще рано… – в душе появляется хрупкая надежда.
Единственное, чего я хочу – как можно скорее увидеть своего мальчика.
– Если вы сейчас не увидите своего сына, то ваше эмоциональное состояние лишь ухудшится. Я этого не
ГЛАВА 15
Анастасия
Медицинская сестра принесла мне какую-то вязкую кашу с кусочком сливочного масла.
Никогда не была поклонником больничной еды. Эта каша – не исключение. Однако, я мужественно закидываю её в себя, ведь после приёма пищи мне позволят посмотреть на своего сыночка. Ради того, чтобы взглянуть на моего Сашеньку, я готова абсолютно на всё.
– Готовы? – в палату заглядывает молодой медбрат по имени Коля.
– Да! – решительно киваю головой.
От интенсивного движения в шее шов начинает ныть, и я морщусь от боли. Не думала, что это настолько болезненно…
Николай помогает мне надеть послеродовой бандаж. Каждое движение приносит мне невыносимую боль, но я терплю. Иначе никак. Этот тяжёлый период восстановления нужно просто пережить.
Дальше обязательно станет легче. Но пока… Мне нужно стараться хотя бы понемножечку ходить и ухаживать за швом.
Медицинский брат помогает мне сесть, после чего он берётся за ручки кресла-каталки и куда-то меня везёт.
– Вашего сына уже перевели в отделение недоношенных, кстати. Врачи из реанимации сказали, что мальчик здоров, и даже дышит сам хорошо.
– Правда? – на глаза наворачиваются слёзы.
Я так счастлива слышать эти слова! Мой малыш… Такой маленький, но такой сильный. Настоящий борец за жизнь!
– Как вы себя чувствуете? – взволнованно спрашивает он.
– Нормально, для человека, которого