– Вы настоящая героиня, хочу сказать.
– Правда? – приподнимаю бровь Это движение опять отдаёт болью по всему телу. Или мне кажется?
– Правда, – уверенно произносит парень. – В вас столько силы воли и материнской любви. Когда вы отходили от наркоза, я слышал, как вы стонете и кричите. Вы звали своего сына. Даже сквозь затуманенный от наркоза разум вы думали о ребёнке, а не о себе. Я бы так не смог.
– Спасибо, – неловко улыбаюсь. – Для меня очень важны эти слова. Вы ведь студент, правильно?
– А как вы поняли? – удивлённо спрашивает Николай.
– Я долгие годы была заведующей второй анестезиологии в областной больнице, – улыбаюсь. – У меня на студентов глаз намётан.
– Анестезиология… Вау! Я, честно признаться, подумываю об ординатуре по анестезиологии-реаниматологии, – немного смущённо произносит молодой человек.
– Если вдруг захотите, приходите в моё отделение. Я временно сложила с себя полномочия заведующей, но если что, я замолвлю за вас словечко. Устроитесь к нам медбратом. Если проявите себя, врачи научат вас некоторым манипуляциям, которые вы точно не изучите нигде, кроме как на реальной практике.
– Мне неловко даже… – в голосе Николая чувствуется, что убежать в мою реанимацию он готов хоть сейчас.
Горит этим делом. Хороший будет специалист.
– Не волнуйтесь, всё хорошо, – снова слабо улыбаюсь. – Так что, если надумаете…
– Я буду очень рад. Спасибо! Мы, кстати, почти приехали. У вас голова не кружится?
– Совсем немного… Это, в целом, нормально.
– Да. Вам не обязательно подниматься на ноги. Можете просто посидеть рядом с кювезом, только недолго. Маргарита Павловна разрешила вам только на десять минут сюда…
– Хорошо, – шепчу не своим голосом. От предвкушения первой встречи, которая, я надеялась, пройдёт совсем иначе, меня немного трясёт.
Мой малыш… Мама совсем рядом.
– Аккуратно, – придерживает дверь Николай, и закатывает меня в одну из палат отделения недоношенных.
Вместо привычных коек – крошечные кювезы с лежащими внутри малышами. Они все такие крошечные… От их вида сжимается сердце.
В кювезе, стоящем ближе всего к стене, слышно недовольное кряхтение.
– Это ваш, – улыбается Коля. – Ворчит.
– Моё золото… – произношу дрожащим голосом, пока Николай подвозит меня к кювезу сыночка. – Мой маленький…
Он такой красивый и… крупный для недоношенного! Я не доносила две недели, но он выглядит, как вполне себе здоровый младенец!
– Ваш сын просто чудо, – в палату заходит врач-неонатолог. – Дышит сам, тепло сохраняет хорошо. По анализам есть небольшое повышение билирубина, но это не критично, пока достаточно просто наблюдать.
Слова врача звучат словно белый шум. пока я смотрю на своего драгоценного малыша, я даже боли не чувствую. В голову бьёт окситоцин, губы дрожат в улыбке.
Несмотря на всё, что со мной произошло, я чувствую себя самой счастливой женщиной во Вселенной.
– Думаю, завтра мальчика переведут к вам в палату, – до ушей словно через вату доносится голос неонатолога.
– Х-хорошо… Спасибо вам огромное, – срываются с губ слова благодарности.
– Я подожду вас в коридоре, – присвистывает Коля, и оставляет меня один на один с сыном.
Пока я не пришла, Саша действительно недовольно кряхтел. Но сейчас, когда я тихо разговариваю с ним и держу его крошечную ручку, он не ворчит. На его младенческом, красном личике царит умиротворенное выражение. Судя по датчикам, даже сердцебиение малыша выровнялось и стало более ритмичным.
Вот что материнская любовь творит. Сашенька ведь совсем ничего не осознаёт, но его тело чувствует, что мама рядом, что мама его очень сильно любит…
– П-простите, – нашу молчаливую идиллию нарушает внезапно появившийся Коля. – Там… Какой-то мужчина пришёл.
Внутри меня всё напрягается. Саша чувствует это и корчит недовольную гримаску.
– Какой мужчина? – испуганно спрашиваю я.
– Не знаю… Говорит, что он – отец ребёнка.
ГЛАВА 16
ГЛАВА 16
Анастасия
Внутри меня всё обрывается. Руки начинают дрожать, а по спине пробегает капля обжигающего холодом пота.
Темников…
Неужели он и правда здесь? Что он… Что он себе позволяет?
– Анастасия Николаевна, – на лице Николая выражены самые искренние сомнения. – Что делать-то? Впустить?
Отрицательно мотаю головой.
– Ни в коем случае, – от дрожи зуб на зуб не попадает. – Пожалуйста, попроси, чтобы он ушёл, – отворачиваюсь, чтобы скрыть слёзы. – Если что… Зови охрану.
– Охрану? – испуганно переспрашивает парень. – Но… Неужели он настолько опасен? Может сразу охрану вызовем?
Видно, что беседовать с Темниковым у Николая нет никакого желания. Оно и понятно…
– Я так понимаю, охрана планируется для меня, да? – голос бывшего мужа негромко, но уверенно нарушает тишину, царящую в палате новорожденных.
Меня прошибает жгучее чувство боли. Не столько физической, сколько душевной.
Он всё знает. Обо мне, о моё сыне… Я не смогла скрыть своего мальчика от этого ужасного человека.
– К-константин Львович… – запинается от испуга Николай, – я…
– Оставь нас. Пожалуйста, – спокойно произносит Темников.
В его голосе слышны то же отчаяние и боль. Такой же голос у него был, когда он сидел около моей постели в реанимации.
Чёрт.
– Х-хорошо, – стушевано отвечает Коля. – Анастасия Николаевна, я за дверью, если что.
С этими словами молодой медбрат покидает палату. Теперь, за исключением нескольких маленьких человечков, в ней остаёмся только я и мой бывший муж.
Смотреть на него не могу.
Предатель…
– Зачем ты пришёл? – первой нарушаю звенящее молчание. – Что тебе нужно?
– Насть, нам надо поговорить, – тихо отвечает Темников с болью в голосе.
– О чем? Я не знаю, есть ли у нас общие темы для разговора, – шиплю дикой кошкой.
– Есть, – Темников подходит ко мне со спины и устремляет взгляд на маленького Сашу, который вновь начинает недовольно кряхтеть. – Он. Ты. Я. Нам нужно обсудить очень многое.