Едва девушка кивнула, как жрица взяла невесть откуда взявшийся нож и полоснула им по ладони Шнэ, что всё ещё держала зажатой.
От накатившей боли девушка попыталась отдёрнуть руку, но не сумела, слишком крепкий оказался хват.
— Смотрите! У девушки такая же красная кровь. — Протянув к рядам руку девушки, продемонстрировала жрица падающие капли. — А теперь сложите ваши руки в молитве.
Верующие как один сложили руки возле груди, и даже Лапидус, что хотел было рвануть на сцену, остановился и решил дать жрице ещё один шанс.
'Всей силой своей,
Всей волей своей,
Всеми фибрами души
Желаю отдать душу свою и веру
Вершителю Виктору Балтэс,
Пастырю человечества.'
Едва только жрица с прихожанами закончила свою молитву, как тут же попросила Шнэ показать всем свою ладонь.
К удивлению девушки, которая наконец смогла вырвать свою руку из цепких рук женщины, на ней не было никаких следов от пореза.
Полуэльфийка перевела взгляд на проповедницу и обратила внимание, что та плачет, но слёзы её имеют розовый оттенок, словно смешанный с кровью женщины.
— Свет нашего пастыря защищает все расы! Так примите же остальных детей Лимеи как своих братьев и сестёр и помните: «Страх — ничто, ибо вера моя сильна».
В ответ все прихожане в унисон словно пропели только им очевидные слова.
— Страх — ничто, ибо вера моя сильна.
— Балтэс! — Сказали все хором и сложили руки на груди, подражая воинскому приветствию.
Неожиданно для детективов поток людей, ещё мгновение назад сидевших на своих местах, двинулся на выход.
Многие из них обсуждали увиденное в храме, и все без исключения заявляли, что теперь будут лучше относиться к другим расам.
Как только храм немного освободился, жрица вместе с Шнэ и молодым человеком подошли к полицейским.
— Извините, господа полицейские, что вам пришлось это увидеть. — Она сделала низкий поклон, словно приветствовала лорда на его земле, будучи его крепостной. — А вы, — обратилась она к девушке, — извините, что поранила вас. Без подобного новые люди не поддаются уговорам и убеждению, оставаясь ненавистниками всех, кто отличается от них.
Барнэлл, наконец получив возможность обратиться к ней, протянул мешок с деньгами.
— Настоятельница Лата, вы отсутствовали в приюте.
— Благодарю вас, господа. Вы только за этим пришли сегодня? —ответила проповедница, принимая пожертвование.
— Нет, святая, — в разговор вмешался Лапидус. — Шнэ, иди ко мне.
Он взял подошедшую девушку за руку и преклонил колено перед жрицей, словно присягал той на верность.
— Я прошу разрешения благословить наш брак.
— Что брак? — Не удержался ошарашенный Барнэлл. — Вы знакомы, от силы, два дня.
Однако ещё более решительной оказалась сама полуэльфийка, резко возразившая детективу.
— Мы думаем, что нужно поторопиться с этим, ведь вы, люди, так мало живёте. Каких-то пятьдесят лет, и пуф!
— Пятьдесят — это ещё в лучшем случае. — Подытожил Лапидус. — Если повезёт — ещё лет тридцать-сорок, или завтра какой-то бродяга подрежет в подворотне.
— Тем более, золотце моё, нужно поторопиться. — Рассмеялась Шнэ. — Приключение всего на тридцать лет!
— Безумие. — Вскинул руки Барнэлл, как бы открещиваясь от происходящего, и отойдя от этих «сумасшедших» присел на скамейку.
Жрица на протяжении всего разговора сохраняла добродушную улыбку. В своей вере она черпала вдохновение и единственно правильный путь, который говорил ей поступать так же, как если бы её лорд принимал решение.
— Шнэ, принимаешь ли ты Вершителя как единственного бога в своей жизни?
Полуэльфийка поколебалась немного, а затем встала на колени рядом с полицейским.
— Да.
— В таком случае. — Лата воздела правую руку к небу, отчего висевший над головой магический фонарь завибрировал и закачался. Испустив ауру, Барнэлл видел, как поток маны исходит от множества фонарей неподалёку и входит в руку святой. Едва заискрившись, мана потекла прямым током через драконьи жилы в теле женщины, оставляя некоторые из них обугленными, а участки тела со следами явных ожогов.
Выйдя из левой руки, мана устремилась в сторону Лапидуса и Шнэ, погружаясь вглубь их солнечного сплетения.
Полуэльфийка чувствовала, как её едва зародившийся магический источник окреп и уже готов был вырваться на новый уровень.
Также драконьи жилы возле сердца словно терзали калёным железом. Немой крик застыл на устах девушки, только волна маны от повышения уровня отдалась ответом на поступившую энергию.
Лапидус, напротив, не почувствовал никакого движения маны, однако то, что он считал замершим навечно, распространилось во все стороны от сердца и, собираясь в узких местах.
Расширяло их, продолжая впитывать окружающую ману, понемногу, буквально по капле прибавляя её объём и укрепляя драконьи жилы.
Кристалл-источник при этом был виден невооруженным взглядом, но через долю секунды пропал в сиянии золотистого (серого для Барнэлла) света.
— Как это возможно? — Пробормотал детектив. Он отказывался верить в то, что только что узрел.
«Да если кто-то узнает об этом — мне конец.» Только и вертелось в мозгах.
Шнэ ощущала своё тело немного иначе, магия переполняла её и даровала спокойствие, а также теплоту.
Она понимала, что действует очень наивно, но давно решила для себя, что тот, кто стал объектом её вожделения и почему-то дорогим сердцу, будет её, чего бы это ни стоило.
Да и Бриен поручила ей слежку за детективом, а женитьба на одном из них станет лучшим прикрытием для подобной операции.
Закончив процедуру, жрица обратилась к Барнэллу.
— Если хотите, господин полицейский, проверьте меня на наличие маны. Я полностью лишена её.
Барнэлл, Лапидус и Шнэ испустили ману в направлении женщины, но только столкнули свои потоки друг с другом, а оттого слегка поморщились, настолько неприятным оказался процесс, словно кто-то царапает лезвием по стеклу.
— То, что произошло, является лишь проявлением воли нашего Вершителя! — Она вновь махнула рукой к небу, но на этот раз в сторону небольшой картины над входом, которая почти полностью повторяла сюжет подобной в лазарете отделения шерифа.
Женщина не понимала, почему именно ей и ещё четверым жрецам Балтосии доступно подобное деяние, а также как они исцеляют раны людей.
Но, как и всегда, у всего была причина. Сила исходила из молитв, что люди направляют на Виктора и храмы, которые после установки рун стали ретрансляторами молитв верующих.
Молитвы преобразовываются в энергию и устремляются в тело паладина, но впитать