Иногда попадались большие избы с высокими трубами и широкими окнами. Там, судя по звукам и запахам, явно кипела работа: где-то звенел металл, где-то глухо гудели кузнечные мехи, от некоторых доносился резкий запах горелой смолы и трав. Возле одного из домов стояли несколько человек в длинных плащах. Все обернулись, когда проезжала повозка Владыки, все поклонились.
Постепенно дорога пошла вверх, по небольшому склону. Наверху среди сосен показалось красивое здание, похожее на миниатюрный дворец: каменное, светлое, с вытянутыми окнами и резными наличниками, да тонкими башенками с декоративными шпилями по углам. Чёрная крыша блестела на солнце, будто полированная. У входа стоял слуга в тёмной форме: прямо, неподвижно, будто ждал нас.
Повозка остановилась прямо у входа в это здание. Мы с Николаем вышли. Слуга сразу же поклонился в пояс, после чего произнёс:
— Славься, Владыка!
Николай слегка поднял руку, отвечая на приветствие. Добран спрыгнул с Желтка, посмотрел на меня, затем на Владыку Севера и спросил:
— А можно Желтку попастись на травке?
Николай кивнул и показал рукой в сторону аккуратного поля, расположенного неподалёку, похожего больше на огромный ухоженный газон, чем на пастбище.
— Пусть пасётся там, — сказал он.
— Благодарю, Владыка, — произнёс Добран и тут же повернулся к своему ящеру и обратился уже к нему: — Иди, Желток, поешь травки.
После чего он похлопал гусака по шее и показал, куда идти. Ящер довольно фыркнул, расправил крылья и неторопливо направился к полю, важно ступая по траве. А мы с Николаем переглянулись. Оба отметили, как легко мальчишка управляется со зверем.
Отправив Желтка пастись, мы зашли на крыльцо. Слуга сразу же распахнул дверь настежь и ещё раз низко поклонился, пропуская нас внутрь. Мы вошли.
Внутри всё напоминало, что мы пришли в пристанище магов. Воздух здесь был тёплый, плотный, с довольно сильным ароматом трав, благовоний и чего-то непонятного, но очень резкого. Вокруг царил полумрак: свет лился откуда-то сверху, но вот откуда — непонятно. Мягкий, без теней, казалось, будто стены сами источают его.
Высокие потолки опирались на резные балки, стены были отделаны светлым камнем, а на полу лежала гладкая мозаика из зелёных и серых плит. На стенах висели карты, схемы, на которых были изображены то ли звёздные диаграммы, то ли какие-то магические круги.
Мы пошли по длинному и очень широкому коридору, больше похожему на огромную странную прихожую. По обе стороны этого коридора стояли высокие шкафы с застеклёнными дверцами: внутри — книги, склянки, кристаллы, инструменты, пергаменты. Мы дошли до конца этого странного помещения и остановился у массивной двери. Владыка толкнул её ладонью, и та легко поддалась.
Комната, в которую мы попали, оказалась очень просторной. В центре её стоял огромный тяжёлый стол из чёрного дерева, гладкий, будто лакированный. На нём были разложены пергаменты, толстенные книги, склянки с разными жидкостями, кристаллы, кусочки меди, серебра и золота, разные металлические инструменты, напоминавшие хирургические или лабораторные. А над всем этим клубился слабый аромат озона и дыма.
На полу лежал мягкий, густой ковёр, в углу стояло массивное кресло с изогнутой спинкой. Вдоль стен стояли высокие стеллажи со всевозможными аккуратно сложенными артефактами. Часть из них была обуглена, видимо, они когда-то были оружием, и их использовали в бою.
А за столом сидел мужчина лет пятидесяти, средней комплекции с густыми, чуть тронутыми сединой волосами, загорелым лицом, внимательными живыми глазами и чуть усталым взглядом. Он был одет в тёмно-синюю мантию с золотыми швами и каким-то хитрым знаком на груди. Это явно был один из тех огневиков-отступников, о которых говорил Николай. Всё в нём выдавало опытного мага, привыкшего много работать. Впрочем, к другому мы бы и не поехали.
И явно это был далеко не рядовой чаровник, а один из старших здесь, а может, вообще глава местных чаровников. Едва мы вошли, он поднялся из-за стола, поклонился и произнёс:
— Славься, Владыка! Рад видеть тебя. Твой визит — большая честь для нас.
— И я рад видеть тебя, достопочтенный Згал, — ответил Николай и, показав на меня и Добрана, добавил: — Это княжич Владимир и Добран — тот самый мальчик, о котором я тебе рассказывал.
Чаровник взглянул на Добрана, и глаза его сразу засветились живым интересом.
— Огневест? — уточнил он.
— Вот ты нам и скажи, — ответил Николай, — огневест он или нет.
Чаровник подошёл к Добрану почти вплотную, внимательно осмотрел его с головы до ног, будто считывал с него что-то невидимое. Кивал, качал головой, вглядывался, то отступая, то снова приближаясь. В итоге на его лице появилось искреннее, неподдельное восхищение, почти детское.
— Так что? — нетерпеливо спросил Николай. — Огневест?
— Сейчас, сейчас… — пробормотал Згал.
Он медленно поднял руки и поднёс их к Добрану, держа на расстоянии ладонь от ладони, словно между ними было что-то хрупкое. На лице чаровника появилось выражение крайней сосредоточенности. Он стоял так около минуты, пытаясь, что-то уловить, какие-то лишь ему известные сигналы, затем выдохнул, опустил руки и сказал:
— Очень похоже на то, что этот мальчик — огневест. По крайней мере, сила от него такая исходит, что мне аж не по себе.
Згал повернулся к нам, жестом указал на одну из полок и добавил:
— Да вот, смотрите!
Я перевёл взгляд туда, куда он показывал, и заметил три амулета на полке: один был выполнен в форме капли из прозрачного кристалла, оплетённый тонкой медной проволокой; второй — бронзовый диск с выгравированным солнцем и спиралью внутри; третий — маленький чернёный диск с трещинами, исписанный рунами.
Все они были разными, но объединяло их одно: они светились, не особо ярко, но достаточно, чтобы понять, что это не отражённый свет, что он исходит изнутри артефактов.
— Эти амулеты реагируют на мальчика, — сказал чаровник. — Подойди к ним поближе, Добран.
Мальчишка послушно подошёл к полке, и амулеты вспыхнули один за другим. Теперь они светились намного ярче.
— А теперь выйди на минуту из комнаты, — попросил Згал Добрана.
Тот послушно вышел за дверь, и свет на амулетах сразу же начал гаснуть. А буквально через несколько секунд они стали обычными безжизненными вещицами. Чаровник сам подошёл к полке, протянул руку к амулетам, и на них снова появилось свечение. Но очень слабое — едва заметное.
— Видите, какая слабая реакция? — спросил у нас