Я медленно встал, отодвигая табурет и выпрямляясь во весь рост. Легонько приподнял и переставил Анжелику, и вышел на свободное место. Часть грубых шуток и подначек как отрезало. Даже нарывающийся на драку алкаш, увидев, какого я роста, слегка протрезвел, невольно пошатнувшись на нетвёрдых ногах. А рассмотрев еще и перевязь с мечом, издал нечто наподобие клокочущего звука проколотой шины, и в поисках поддержки нервно оглянулся на своих боевых товарищей по бутылке. Те недоуменно пялились на меня, никак не понимая, почему это я внезапно оказался таким здоровым да ещё и при оружии!
Но на глазах прочих зрителей Семён, как бы ни был пьян, отступать, ясно дело, уже не хотел. Да и не мог. Ведьмино семя совсем не то место, где подобное проявление слабости так легко спустят и забудут. Раз дашь слабину, потом же свои засмеют, а чужие так и вовсе начнут ноги вытирать. Поэтому потасовка уже была неминуема. Наливаясь дурной кровью и раздуваясь точно собравшийся покрыть курицу петух, Семён молодецки рыкнул:
— Что, сосунец, решил с настоящими мужиками силенками померяться? Ни чо, ни чо, чем больше шкаф, те громче с ног падает!
— Да навроде только с тобой хотел, — коротко улыбнулся я. — Вас уже много стало? В глазах стало двоится, что ли… Иль может ты уже и сам за себя постоять не можешь, да за свое гнилые слова ответ держать? А, фазан общипанный?
Семён, явно чувствуя себя уже не столь уверенно, тем не менее набычившись, и, выпятив вперед пузо, оскалился в презрительной усмешке.
— Да ты, видно, ещё не уразумел, куда забрёл, сынок… Анжелика, что ж ты своему птенчику не порассказала, что тут у нас свои законы, особливые. Мы тут народ простой, честный…
Подавальщица, не отходя от меня, обречённо закатила глаза, тоже поняв, что мордобоя не избежать. Я же повёл нарочито обескураженным взором вокруг себя, тщетно пытаясь отыскать в скалящихся из-за соседних столов рожах простых и честных людей.
— Ты вона при мече, при оружьице-то… Потому и языком так мелешь. А вот выйти супротив настоящих мужчин с голыми-то руками и боязно?
И опять он говорит о себе во множественном числе. Его поддатые дружки, замерев, настороженно смотрели, ожидая моего ответа. Что ж, если я вытащу меч против на вид безоружных мужиков, меня тут точно не поймут. И плевать, если даже у них в рукавах да сапогах окажутся ножи и кистени. Впрочем, я клинок и не собирался вытаскивать. Вместо того снял перевязь и положил на стол, громко сказав:
— А где ты видишь меч, приятель? Все по-честному, как у порядочных людей. Кулак против кулака.
Кое-где среди наблюдавших за нами завсегдатаев раздались одобрительные возгласы. Ну а Семену, который такого моего ответа ну уж точно не ожидал, стало совсем отступать некуда. Он накаченными кровью и пивом зенками переводил мутный взор с лежащего на столе меча на меня, и обратно.
Я, демонстративно зевнув, поинтересовался:
— Ну, я долго буду ждать? Знаешь, ты вообще-то не в моём вкусе, ушлёпок. Меня больше девки привлекают. Если ты, конечно, понимаешь, о чём я.
И я в наглую ухватил взвизгнувшую от неожиданности Анжелику за упругую ягодицу. Она в полном потрясении смотрела на меня. Вокруг уже откровенно ржали. Кто-то даже крикнул:
— Сенька, да чего ты до мальца докопался? Иди луче пивка еще потяни! Тебе то до его морды и не допрыгнуть!
С всхрапом забиваемого на бойне быка втянув ноздрями воздух, Семён обозлённо прохрипел:
— Не допрыгну? Так лежачего, стало быть, отпинаю!..
И довольно бодренько так набросился на меня, низко наклонив голову, и выставив вперёд волосатые лапищи, словно хотел одним резким толчком сбить меня с ног и исполнить обещанное. Рядом заверещала Анжелика. Ну, на ее месте и грех не заверещать, когда на тебя такая щетинистая туша летит. Но я уже видывал здесь зверей гораздо страшнее, крупней и опаснее… Сделав быстрый шаг в сторону, я легко уклонился от бешенной атаки и нанес Семёну всего один точный и прицельный удар кулаком в левое ухо. Бил даже не в пол силы. Обычный боксёрский хук. Как я и ожидал, этого хватило. Взмахнув руками, напавший на меня утырок свалился как подкошенный и, гулко брякнув дубовой башкой об пол, зарылся рожей в солому. Все-таки я чуток не рассчитал. Он не просто упал, а упал в нескольких шагах от меня, едва не влетев в полыхающий в камине огонь.
По той части зала, где началась потасовка, пронёсся одобрительный восторженный гул. Однако всеобщего восхищения друганы потерявшего сознание Семёна почему-то не разделили. С грохотом опрокидывая стулья и разражаясь отборными матюгами, они вылетели из-за своего стола и, едва от усердия не запинаясь о собственные же ноги, резво кинулись на выручку павшему товарищу. В руках одного из них я заметил увесистый, наверняка набитый чем-то плотным и тяжёлым мешочек, у другого словно из ниоткуда появился засапожный нож. Третий держался джентльменом — набросился на меня с голыми руками.
Его я первым и приветил. Врезал кулаком в лобешник, да так, что в полном гвалта зале что-то отчётливо хрустнуло. Мужик всплеснул конечностями, как морская, звезда, подлетел в воздух и шваркнулся прямо под ноги поспешающего за ним вооружённого ножом хмыря. С руганью тот споткнулся, едва не теряя равновесие, зашатался… Я быстро шагнул к нему и с ходу пробил в челюсть. Его как ветром сдуло, за ним потянулся размазанный росчерк из выплеснувшейся из раззявленного рта крови и выбитых зубов.
Громко горланили подбадривающие драку клиенты, весело и разгульно жарила музыка, где-то визжал тонкий женский голос… Он меня и отвлёк. И удар увесистым мешочком я все-таки пропустил. Схлопотал прямо в левое плечо. Выше мой последний, исподтишка напавший противник, видимо, не дотянулся. Подозреваю, что обычному человеку пришлось ты туго. Вполне могла отняться рука или вылететь сустав. Но тут даже мой продолжающий похрапывать грифон не дёрнулся! Совсем меня за пуленепробиваемого считать начал, что ли?
Я резко обернулся к опешившему забулдыге, не церемонясь, влепил ему в солнечное сплетение, схватил согнувшееся пополам захаркавшее недоразумение в охапку и со всего маху швырнул оземь. Хотел еще добавить носком сапога, но в этом уже не было необходимости. Мужик растёкся безвольной тушей безо всяких признаков сознания.
На этом наша героическая схватка и завершилась. Народ прибывал в восторге, Анжелика с радостным визгом повисла у меня на шее. Я же был