Она попыталась подняться, но силы покинули ее, а ноги отказывались слушаться. Голова кружилась от всевозможных мыслей. Но спустя пару мгновений, пока она сидела на холодной земле, ее наконец осенило.
Для начала нужно разбудить смотрителя и вызвать карету. Астина прекрасно держится в седле, поэтому нагнать ее сразу не удастся, однако, если поторопиться, можно успеть перехватить ее в родительском доме.
– О нет! – Канна прикрыла рот рукой. Она никогда не чувствовала себя так гадко, как сегодня.
Канна… не желала умирать. Ей хотелось верить словам младшей сестры, что все будет хорошо. Хотелось оставаться в безопасности. Канне не хватило духа, чтобы поехать вслед за сестрой, чтобы принять свою участь и отправиться на верную смерть. Острая боль в колене заставила Канну очнуться. Даже простая ссадина казалась невыносимой.
И вместо того чтобы попытаться встать, Канна лишь закрыла лицо ладонями.
Глава вторая. Чудовище эрцгерцог
Наследственное заболевание превратило благородного эрцгерцога Аталлента в страшного зверя.
Первым симптомом болезни стали приступы гнева. Обладатель прежде мягкого нрава, эрцгерцог начал, подобно подростку, легко раздражаться и не мог с собой совладать.
Вторым симптомом стала потрескавшаяся кожа. Эрцгерцог обладал крепким здоровьем, но вдруг начал жаловаться на сильный зуд и расчесывать тело до глубоких кровоточащих ран. А на его ступнях и ладонях со временем появились клочья шерсти. Ногти затвердели, и теперь, чтобы подстричь их, приходилось использовать специальные приспособления для скота. Если же за ними переставали следить, то они превращались в острые когти и становились больше похожими на оружие.
Третьей стадией была потеря рассудка. Хоть эрцгерцог и был рожден человеком, но теперь все больше и больше стал напоминать дикое животное. Его круглые зрачки вытянулись и стали похожи на змеиные. Тело покрылось звериным мехом, и он стал напоминать волка. Разум еще не совсем покинул его, однако со временем периоды безумства становились все более затяжными.
Болезнь побеждала, если человеческий разум не пробуждался в течение месяца. После этого срока никто никогда не возвращался к нормальной жизни.
Хоть у этого заболевания и были весьма необычные симптомы, но от него никто не умирал.
Люди лишь теряли свою человеческую суть.
Порой мания была легкой, и казалось, что болезнь отступает. А иногда настолько сильной, что поглощала в одно мгновение и меняла до неузнаваемости. В любом случае симптомы этой хвори у всех из рода Аталлента были одинаковы.
Изменения начинали проявляться в довольно раннем возрасте, и к двадцати годам было предельно ясно, унаследовал ребенок болезнь или нет. Поэтому род Аталлента не показывал своих детей светскому обществу, пока те не достигали совершеннолетия. Семья старательно скрывала любые следы происходящего, поэтому никто за пределами эрцгерцогства не знал об этом проклятье.
За сто лет сменились пятнадцать наследников.
Десять из них страдали от этой болезни и умерли еще до того, как достигли совершеннолетия, остальные пятеро сумели пронести титул до последнего вздоха и успешно передали его своим преемникам. Все они были крепкими, со стальным характером. В числе счастливчиков были дед и отец Териода ван Аталлента, эрцгерцога и нынешнего главы рода.
Члены семьи уже успели обрадоваться, посчитав, что черная полоса обошла их стороной и болезнь больше не вернется. Териод отпраздновал двадцатилетие без каких-либо симптомов. Герцог с женой плакали от счастья, что их сын не унаследовал ужасный недуг и сможет жить нормальной жизнью: «Злой рок, терзавший род Аталлента, наконец-то отступил!»
А затем произошла трагедия: родители погибли в ужасном каретном столкновении. И юный Териод унаследовал титул. Все возлагали на него большие надежды и были уверены, что раз миновало двадцать лет, то приступы звериного безумия обошли его стороной и можно не бояться, что болезнь проявится.
Однажды зимней ночью слуги, пришедшие на работу, обнаружили продовольственный склад в полном беспорядке.
Дворецкий решил, что это дело рук дикого животного, которое бесшумно пробралось внутрь кладовой, потому что не смогло найти пропитания в снежном вихре. Но уже тогда в сердцах членов семьи Аталлента мелькнула тень тревоги.
После случившегося разгрома Териод вызвал к себе верного дворецкого.
– Я ничего не помню о прошлой ночи, – тихо сказал Териод.
– Так сказывается ваша усталость.
– Приступы были такими частыми, что я не мог уснуть. Но хоть я и бодрствовал, воспоминаний нет. Оливер, ты же понимаешь… о чем я говорю?
Пожилой дворецкий не смог сдержать слез. Териоду пришлось выставить его, ведь тот судорожно продолжал повторять, что все это лишь простое совпадение и всему виной усталость эрцгерцога. Сам же Териод понимал, что его дни в человеческом сознании сочтены.
Словно в насмешку над счастливым временем, что эрцгерцог прожил без проявлений болезни, она усугубилась и стала развиваться все быстрее. Даже прекрасные черты лица Териода изменились за считаные часы и сейчас казались просто тенью той красоты, что раньше приковывала к себе всеобщие взгляды. Теперь лишь серебристые волосы напоминали о былом облике Териода.
Он был не зверем и не человеком. Но вскоре из всеми любимого эрцгерцога он превратился в чудовище.
– Надо скорее найти господину невесту, пока он еще не совсем потерял рассудок, – в унисон твердили вассалы.
Однако ни одна женщина не хотела выходить замуж за монстра. Поиски невесты затягивались, и безумство эрцгерцога достигло апогея.
– Прошу, запри меня, пока я не впал в бешенство. Пока еще не поздно, – в момент просветления рассудка приказал Териод Оливеру.
В слезах слуги построили в спальне господина клетку и заперли его в ней. С того момента Териод больше никогда не говорил по-человечески. А после того как молодая служанка, переживавшая за эрцгерцога, пришла проведать его и была растерзана, уже никто не осмеливался заходить в его покои.
Было грустно терять молодого господина, но имелись дела поважнее. Териод не оставил наследников. Его братья умерли в младенчестве, а другие кровные родственники скрылись в страхе, что проклятие настигнет и их.
Если так будет продолжаться, то величественный род Аталлента с его долгой историей может и вовсе исчезнуть.
– Но… даже животные спариваются, – однажды начал осторожно один из слуг.
Такое бесчеловечное сравнение лишь возмутило остальных. Но спустя некоторое время тех, кто разделял такую точку зрения, стало больше. Иных вариантов не было.
Дворецкий выкупил пятерых приговоренных к смертной казни преступников и запер их в спальне эрцгерцога. Нужно было понять масштабы жестокости Териода. Едва услышав звериный рев, осужденные стали молить о казни. Они хватали Оливера за ноги, цепляясь подобно балласту, и умоляли не отправлять их в то страшное место. Но Оливер не слушал их, убежденный