– Ну что за вид ты приняла идиотский? А вдруг придет кто-нибудь? Когда ты повзрослеешь наконец? Что из тебя вырастет? Смотрю на тебя, и плакать хочется! Иногда мне кажется, что ты дочка миссис Причард, а не моя!
– Оставь меня в покое, – огрызнулась девочка. – Оставь меня в покое, и все. Я – не ты.
И отправилась в лес, как будто выслеживать врага, – голова выпячена вперед, в каждой руке по пистолету.
Миссис Причард пришла в кислом настроении, потому что не случилось ничего ужасного, о чем она могла бы сообщить.
– Нынче у меня во рту беда, – сказала она, дорожа тем, из чего могла выжать хотя бы что-то. – Уж эти мне зубы… Каждый как отдельный чирей ноет.
•••
Девочка пробиралась через лес, опавшие листья у нее под ногами шуршали зловеще. Солнце поднялось немного выше и было всего лишь круглым отверстием, впускающим ветер и чуть более светлым, чем окружающее небо. Вершины деревьев чернели на светоносном фоне. «Я с вами с каждым разберусь отдельно, вы у меня получите. Стоять смирно! СТОЯТЬ СМИРНО!» – скомандовала она и взмахнула одним из пистолетов, проходя мимо группы голоствольных сосен вчетверо выше нее. Она двигалась вперед, бормоча и ворча себе под нос, и то и дело отпихивала одним или другим пистолетом ветку, которая мешала ей идти. Порой останавливалась вытащить из одежды колючку, говорила: «Оставь меня в покое, тебе сказано. Оставь меня в покое», наподдавала кусту пистолетом и шла дальше.
Увидев пенек, села передохнуть, но твердо, аккуратно уперла в землю обе ноги. Несколько раз приподняла каждую и опустила, яростно двигала подошвами взад-вперед, словно давила что-то, втирала в почву. Вдруг послышался смех.
Она села прямо, по коже поползли мурашки. Снова смех, потом плеск воды. Она встала, не зная, в какую сторону бежать. Недалеко от того места перелесок кончался и начиналось заднее пастбище. Она двинулась к пастбищу, стараясь перемещаться беззвучно, и, внезапно дойдя до его края, увидела в каком-нибудь десятке шагов троих мальчишек. Они купались в коровьей поилке. Их одежда лежала кучей около черного саквояжа в стороне от воды, переливавшейся через край. Старший стоял в поилке, младший пытался забраться к нему на плечи. Пауэлл сидел и, не обращая внимания на тех двоих, смотрел прямо перед собой через очки, забрызганные водой. Деревья сквозь мокрые стекла, должно быть, выглядели зелеными водопадами. Девочка встала у сосны, частично закрытая стволом, и прижала щеку к его коре.
– Вот бы тут совсем поселиться! – крикнул младший, удерживаясь за счет коленей, сжимающих голову старшего.
– Хрена лысого я бы тут жил, – пропыхтел старший и подпрыгнул, чтобы свалить младшего со своих плеч.
Пауэлл сидел не шевелясь, он, казалось, даже и не знал, что те двое плещутся за ним, и смотрел вперед, напоминая привидение, воссевшее в гробу.
– Если б этого всего тут не стало, – сказал он, – больше не надо было бы про это думать.
– Слушайте, – сказал старший; он теперь спокойно сидел в воде, младший так и не отцепился от его плеч. – Оно ж ничье, место это.
– Оно наше, – сказал младший.
Девочка стояла за деревом неподвижно.
Пауэлл выскочил из поилки и побежал. Он бегом обогнул все поле, будто что-то за ним гналось, и, когда он вернулся к поилке, другие двое тоже выскочили и понеслись с ним вместе, их длинные мокрые тела блестели под солнцем. Старший, самый быстрый, бежал впереди. Они дважды промчались вокруг поля и наконец повалились около своей одежды и остались лежать, их ребра ходили вверх-вниз. Через некоторое время старший хрипло проговорил:
– Знаете, что б я тут устроил, если б можно было?
– Что? – спросил младший и сел, чтобы выслушать его с полным вниманием.
– Парковку большую, что-нибудь такое, – пробормотал старший.
Они начали одеваться. Солнце превратило очки Пауэлла в два белых пятна, за которыми не видно было глаз. «Я знаю, что нам тут устроить», – сказал он. Он вынул из кармана какой-то маленький предмет и показал остальным. Почти минуту они сидели и смотрели на то, что он держал в руке. Потом Пауэлл взялся за саквояж, и без всяких обсуждений все трое встали, прошли мимо девочки и вошли в лес в каких-нибудь пяти шагах от места, где она стояла, чуть отстранившись теперь от дерева, чья кора отпечаталась у нее на щеке красно-белым тиснением.
Оторопелым взглядом она смотрела, как они, остановившись, собрали все спички, что у них были, и начали поджигать подлесок. Они вопили, улюлюкали, издавали громкие звуки, колотя себя ладонями по губам, и спустя считаные секунды между ними и ней возникла узкая, расширяющаяся полоса огня. Она видела, как огонь поднимался от подлеска, кусал нижние ветки деревьев, цеплялся за них. Ветер взметывал огненные клочья выше, и орущие мальчишки скрылись за пламенем и дымом.
Она повернулась и бросилась было бежать через поле, но ее ноги налились тяжестью, и она стояла на месте, придавленная какой-то новой, нездешней, никогда еще не испытанной скорбью. Наконец она все-таки побежала.
Миссис Коуп и миссис Причард были в поле позади сарая, и тут миссис Коуп увидела дым, поднимающийся от леса за пастбищем. Она вскрикнула, а миссис Причард показала ей на дорогу, по которой, неуклюже подпрыгивая, подбегала девочка с воплями: «Мама, мама, они тут парковку хотят устроить!»
Миссис Коуп принялась криками звать негров, а миссис Причард, уже заряженная, воспрявшая духом, устремилась по дороге с громкими возгласами. Из открытого конца сарая вышел мистер Причард; двое негров перестали наполнять навозоразбрасыватель и двинулись к миссис Коуп со своими лопатами. «Скорей, скорей! – кричала она. – Начинайте закидывать землей!» Они прошли мимо, едва взглянув на нее, и не спеша направились через поле в сторону дыма. Она немного пробежала за ними следом, голося: «Скорей, скорей, вы же видите! Вы же видите!»
– Не убежит, куда оно денется, – сказал Калвер, и они слегка наклонили плечи вперед, продолжая двигаться с той же скоростью.
Девочка остановилась подле матери и посмотрела ей в лицо, как будто никогда его раньше не видела. Это было лицо новой скорби, которую она ощущала, но у матери оно выглядело старым и таким, будто могло принадлежать кому угодно – негру, европейцу или даже Пауэллу. Девочка быстро повернула голову, и там, за фигурами идущих негров, она увидела столб дыма, который беспрепятственно поднимался и ширился над гранитной полосой деревьев. Она вытянулась, прислушиваясь, и уловила еле слышные издали дикие вопли радости – словно это пророки плясали в