500
Соответствует Евангелию (Мф. 1, 29-21).
501
Эпитет божественной праматери, прилагаемый к Марии.
502
Выходящие за рамки канона сведения, которые опровергал Максим Грек. В апокрифической литературе описанию младенческих лет Христа посвящено т.н. «Евангелие детства».
503
В рукописи: Диопетов'Ь храме. Бобров А.Г. считает, что: «Еу тф 8юттетеТ 1ерш, т.е. П.Е. Щеголев не перевел слово БюттетеТ!, которое оба средневековых переводчика передали как «диопетове». Ср. бюттетт^ — низринутый Зевсом, т.е. упавший с неба». (А.Г. Бобров. Апокрифическое «Сказание Афродитиана» в литературе и книжности Древней Руси. СПб., 1994. С. 137).
504
В этом месте древнерусский перевод отличается от греческого протографа, поскольку в текст вводятся имена языческих богов, дублирующие христианские персонажи. Возможно в контексте скрыт непроговоренный намек на брачные отношения Геры и Зевса, на место которого в апокрифе поставлено некое солнечное божество, а солнечный эпитет прилагается так же и к христианскому Богу.
505
В рукописи: ливан (ср. греч. — 'ладан; дерево, дающее ладан').
506
В рукописи: змирна (ср. греч. Смирна) — 'благовонное масло из Аравийской митры'
507
Установка на гармонию небесного и земного.
508
Отсюда начинается отсутствующая в греческом протографе и в опубликованных А. Г. Бобровым списках памятника пространная вставка к тексту апокрифа. В смысловом плане дополнение к апокрифу представляет собой благочестивое рассуждение на тему Рождества Христова. Канонически четко прописанная вставка как бы компенсирует несообразность апокрифических двоеверных образов памятника. Вставку можно расценивать как «доводку» текста, вызывавшего чувство отторжения у строгого, богословски подготовленного читателя.
509
Перевод дается по списку сер. XVII в., опубликованному М.Н. Громовым (см.: Записки отдела рукописей. М., 1987. Вып. 46. С. 79-81).
510
Начало текста в подлиннике памятника утрачено, поэтому зачин восстанавливается гипотетически. Не исключено, что правка касалась еще протографа, носила идеологический характер и выражалась в сокращении. Видимо, отсечена была часть повествования, слишком явно противоречившая христианскому учению о бытии, но и сохраненный отрывок о сотворении Адама догматически несовместим с библейскими представлениями.
511
В Библии сведений о создании человека в Мадиамской земле не содержится (ср. Быт. 2, 7), однако Мадиамская земля неоднократно упоминается в канонических текстах (Исх. 2, 15, 21). Мадиамскую землю экзегеты локализуют на восточной стороне Эланитского залива, где находился город Мадиам (Мадиан). Мадианитами считают семитский народ, занимавший во II тыс. до н.э. северо-запад Аравийского полуострова. По Библии, это потомки Авраама, которые ведут свое происхождение от последней его жены Хеттуры. Библия называет имена пятерых сыновей Мадиана (Быт. 25,4).
В связи с сюжетом о создании первого человека, а затем и его погребения, сведения о Мадиамской земле попали в «Беседу трех святителей», что служит доказательством зависимости ее от апокрифического сказания о создании Адама (см.: Мильков В.В., Смольникова Л.Н. Указ. соч. С. 178. Коммент. 61).
512
В тексте не поясняется, содержались ли восемь первоэлементов в земле, которая была взята для сотворения человека, или Бог использовал их наряду с землей. Например, согласно взглядам Севериана Габальского, воспринятым в «Шестодневе» Иоанна экзарха Болгарского, сотворенные Богом небо и земля уже содержали в себе исходные четыре стихии (см.: Мильков В.В. Комментарии к Шестодневу // Шестоднев Иоанна экзарха Болгарского как памятник средневекового философствования. М., 1991. С. 136. Коммент. 102). Рассмотрение земли как некого универсального вещества, содержащего в себе все исходные первоэлементы, отражало компромисс между античными и библейскими представлениями. В мотиве создания человека из щепотки земли заключается идея родства человека и природы, тогда как описание творения из восьми частей предполагает уже не родство, а тождество микро- и макрокосмоса. Именно такой оттенок имеет содержание первой части апокрифа; получается, что античный пласт, с его мифологическими ассоциациями, совмещен с библейским, а библейская фразеология образует словесное обрамление небиблейской концепции.
513
Из всех восьми природных уподоблений наиболее полно исследовано уподобление мысли облаку. М.Н. Громов, который посвятил этому вопросу специальную работу, считает, что облако, начиная с ветхозаветной традиции, символизировало связь божественного и земного. Облаку уподоблялись избранники божьи, что означало причастность их горнему миру. Кроме возвышенного значения, облако символизировало текучесть, неустойчивость, подвижность, что относилось к характеристике мыслительной деятельности. В совокупности своих значений соотнесение мысли с облаком означало «представление о мысли как удивительной способности человека духовно устремляться всюду, куда влечет его пытливый разум» (Громов М.Н. Указ. соч. С. 259). Не совсем ясно, чему в данном случае соответствует свет человеческой природы. Если учитывать христианские трактовки света, в частности, световые характеристики Бога и подвижников веры, можно предположить, что уподобление Адамова естества свету как-то связано с библейским тезисом о подобии человека Богу. К сожалению, в контексте никак не проясняется, какой свет какому свету уподобляется. В широком значении, в том числе и в мифологическом понимании, свет воспринимался как символ жизни, а проявление света — как присутствие оживотворяющего начала в мире.
514
Для сравнения приведем соответствующий апокрифу сюжет о сотворении человека по сербскому списку «Беседы трех святителей» XVI в.:
«Откуду быс человек? — от земле. Како сотворен быс? — от 8 частей: 1) от земле, 2) от моря, 3) от солнца, 4) от облака, 5) от ветра, 6) от камене, 7) от Святого Духа, 8) от сего света. Тако сътвори Бог от 8 части воедина. Рече: Аще изыдет семе человече и аще будеть еще от моря, то будет лаком, аще ли будет от солнца, то будеть мудрь и почтен и сьмысльны, аще от облака будет, то прельстивь, аще ли от ветра, то сильнь от срьдить, аще ли от камене будет, то смирень и добровольнь вь въсемь» (цит. по: Монулъский В. Следы народной Библии в славянской и древнерусской письменности. Одесса, 1893. С. 70-71). В другой, более ранней, сербской рукописи (т.н. Сб. Стречковича XIV в.)' на вопрос, от скольких частей сотворен мир, следует описание творения из