— Определенно, — сказала она. — Но теоретическим объяснениям я бы предпочла практический опыт. Если, конечно, эти опыты не приводят к самовозгоранию.
— Смею заверить, что эти опыты непременно приведут к самовозгоранию. Но иной природы.
— Я люблю вас, — жарко дыша, пробормотала Оливия, когда до самовозгорания оставалось совсем чуть-чуть. — Я люблю вас даже больше, чем химию.
— А я люблю вас даже больше, чем театр, — вторил ей Торн. — Моя. Моя навсегда. Моя любовь.
Нескоро они пришли в себя. Им было тепло и хорошо.
— Насколько я понимаю, ваших родителей дома нет? — вдруг спросил Торн, вернув Оливию к действительности.
— Ой! Мама в любую минуту может вернуться. Дворецкий расскажет ей о вашем визите, и она отправится на поиски.
Соскользнув со своего жениха, Оливия стала приводить себя в порядок.
— Что она может нам сделать? — едва сдерживая смех, спросил Торн. — Заставить нас пожениться?
Оливия схватила со скамейки рукопись пьесы.
— Что, если она потребует немедленно ехать в Лондон и венчаться прямо сейчас?
— Я не против. Это значит, что мы сможем провести ночь в главной спальне Роузторна!
Оливия на мгновение задумалась, оценила перспективы и улыбнулась. Но потом ей представилась иная картина — как отец гонится за Торном с ружьем наперевес.
— Быстро поднимайтесь! И застегните, наконец, брюки!
Торн со смехом подчинился и, ласково обняв ее, сказал:
— Я сообщил дворецкому, что я ваш жених, и заплатил ему за то, чтобы он нас предупредил, если кто-то из ваших родителей вернется.
— Не слишком ли самонадеянно с вашей стороны? — пряча улыбку, спросила Оливия.
— Я был готов сделать все, чтобы вас вернуть.
— И вы готовы позволить мне продолжить заниматься химией?
— Да будет так.
— Даже если в результате я не всегда смогу быть к вашим услугам?
— Даже если в результате я должен буду прислуживать вам.
— Не валяйте дурака. Для этого у вас есть слуги.
— Слуги слугами, но кое-что я предпочитаю делать сам, — с озорным блеском в глазах сказал Торн. — А если серьезно, — продолжил он, — я буду настаивать на том, чтобы вы не проводили опасные эксперименты во время беременности.
— Договорились, — с улыбкой ответила она. — Видите, как легко мы договариваемся?
— И, чтобы поддерживать в вас благодушие, мне лишь надо почаще объяснять вам кое-что на практике, верно?
Оливия засмеялась в ответ.
— О да. Когда речь заходит о такого рода опытах, я готова учиться и учиться.
— Договорились. Впредь я буду стараться как можно больше сил посвящать вашему образованию.
Торн поцеловал ее, и Оливия подумала, что у жены герцога-драматурга определенно есть целый ряд преимуществ перед женой просто герцога.
Эпилог
Торну пришлось приложить немало усилий, чтобы собрать в одном месте всех своих ближайших родственников. Теперь оставалось только принять приличествующий теме собрания серьезный вид, что было непросто, когда на душе радостно и легко, а рот сам растягивается в простодушной улыбке.
Вчера, наконец, состоялось их с Оливией венчание, и ждать его пришлось не несколько дней, как он того хотел, а три недели.
Торн смотрел на Оливию, которая вся словно светилась радостью, и поневоле вспоминал их вчерашнюю бурную ночь. И еще он вспоминал, как, проснувшись, увидел рядом ее, свою жену, и подумал, что жизнь удалась.
— Зачем ты нас собрал, Торн? — спросил Шеридан.
— Повод не самый радостный. Смерти, одна за другой, мужей нашей матери.
— Я знала, что вы готовите что-то в этом роде! — воскликнула Лидия. Все повернули к ней головы. — Вы что-то слышали о материнском чутье? — несколько запальчиво спросила она.
Ответом ей было молчание. Тогда она спросила уже иным тоном:
— Что тут происходит? Кто-то может мне объяснить внятно?
— Ты будешь говорить, Грей? Или оставляешь это мне? — обратился к старшему брату Торн.
— Ты хозяин дома, тебе и речь держать, — сказал Грей. — К тому же всю правду знаете только вы с Вулфом.
— Ладно, — согласился Торн и обратился к матери: — Ты, наверное, помнишь, что в прошлом году мы пришли к выводу, что Морис и его предшественник были убиты. Оба. И этот факт привел нас к мысли, что и отец Грея, и наш с Гвин отец тоже, возможно, были убиты.
— Но это абсурд, — покачав головой, сказала Лидия. — Твой отец погиб в аварии!
— Да, это так. Но теперь мы знаем, что авария не была случайной. Крепление сиденья кучера было намеренно ослаблено и отлетело на ходу, вспугнув лошадей. Поэтому смерть отца — это уже убийство, а не несчастный случай. И в этом году, если бы не своевременное вмешательство Вулфа, то и ты, и Гвин, и Вулф, и я — все мы могли бы погибнуть в результате тех же действий злоумышленника.
— Я не понимаю… — начала было мать.
— Мы не хотели беспокоить тебя понапрасну, мама, — сказала, погладив ее по руке, Гвин. — Мы должны были точно узнать, что происходит.
— И потому решили начать с расследования причин смерти моего отца, — сказал Грей. — Мы подозревали, что он, возможно, умер не от малярии, почему я и попросил жену Торна исследовать его останки. За этим она и ездила в Каримонт со мной и Беатрис. И Торн с нами.
— И все это время вы меня обманывали? Вам должно быть стыдно! — воскликнула Лидия.
— Мы не хотели вас тревожить, — заверила ее Беатрис.
Лидия пренебрежительно хмыкнула.
— Как бы там ни было, мама, — улыбнувшись Оливии, продолжил Торн, — моя жена обнаружила в останках мышьяк. Но перед этим некто попытался положить конец ее опытам и разрушил лабораторию. Она могла погибнуть, но, по счастью, ее в лаборатории не было, когда произошел взрыв. Злоумышленник скрылся, но Джошуа его выследил и арестовал. Однако взорвавший лабораторию преступник погиб в тюрьме раньше, чем удалось выяснить, кто его нанял.
— И как он погиб? — спросил Шеридан.
— Он был отравлен мышьяком. Но как мышьяк попал в его еду, нам неизвестно.
— Мог ли тот, кто его отравил, убить также дядю Арми и моего отца? — спросил Шеридан.
— На этом этапе ничего исключать нельзя, — сказал Торн. — За исключением того, что Элиас — так звали юнца, который взорвал лабораторию, — не мог совершить предыдущие два убийства в силу своего возраста — в те времена его еще на свете не было. При этом список подозреваемых у нас имеется.
— Целый список? — воскликнула Лидия. — Боже правый! Кто же этот злодей?
— Мы его ищем, мама, — сказал Грей.
Торн выложил на стол два листа пожелтевшей бумаги.
— Как мы все знаем, у