Мы, Николай II. Третья часть. Годы 1914— …
Часть III
'Все ищут и не находят причину, по которой началась война.
Их поиски тщетны, причину эту они не найдут.
Война началась не по какой-то одной причине,
война началась по всем причинам сразу'.
28-й президент США Вудро Вильсон
Глава 61
Утро было хмурым, пасмурным и печальным. Последние европейские новости, которыми делился со мной министр иностранных дел Владимир Николаевич Коковцов, были под стать унылой серости пейзажа за окном рабочего кабинета.
— Германия, Ваше Величество, уже совершенно не скрывая своих намерений, практически публично заявляет о своём стремлении к экономическому и политическому лидерству в Европе. Кайзер Вильгельм II Гогенцоллерн спит и видит, как богатые колонии Англии, Франции, Бельгии, Нидерландов и Португалии окажутся в его жадных до денег руках.
— Логично предположить, что эта зажиточная пятёрка не спешит расстаться со своими богатствами…
— Вне всяких сомнений. Но реальностью стал тот факт, что задравшие нос Англия и Франция потеряли темп развития и на сегодняшний день начинают заметно отставать в своём экономическом развитии от Германии, Японии и США. И, помимо колоний, являющихся, на мой взгляд, пережитком времён минувших, появляется ещё одна тема для серьёзных споров и конфликтов — борьба за рынки сбыта. А так как старушка Европа наиболее обеспечена и потребительски привлекательна, то стоит предположить, что мы в самом ближайшем будущем столкнёмся с очень серьёзным конфликтом, в котором будут задействованы сразу несколько ведущих мировых держав.
Как вы понимаете, это не было тайной для меня. Скажу больше — я даже помнил дату начала Первой мировой войны — 28 июля 1914 года, а также событие, послужившее катализатором для её скорейшего начала. Уверен, что вы тоже прекрасно осведомлены в этом вопросе. Ну как же? Вспоминайте! Ровно за месяц до начала первых боевых действий, 28 июня того же года, в Сараево был убит наследник Австро-Венгрии эрцгерцог Франц Фердинанд.
— Владимир Николаевич, а каковы, позвольте поинтересоваться, Ваши рекомендации относительно правильного вектора нашего поведения в данной ситуации?
— Мои предпочтения Вам хорошо известны. Я категорически против втягивания России в любые войны, не связанные непосредственно с защитой наших иностранных интересов. Вспомните ноябрь 1912 года.
— Это когда я Вас чуть не отправил в отставку, потому как Вы отказались рассматривать вопрос о мобилизации войск трёх российских военных округов, как это было предложено военным министром в связи с наглым поведением Австро-Венгрии в ходе Первой Балканской войны?
— Именно. И правильно отказался. Восемь месяцев бессмысленной рубки, реки крови и масса жертв под патриотические крики о необходимости военной помощи братьям-славянам. И, как чаще всего это и бывает, либеральные кликуши остались в стороне. А мы с Вами, не вступая официально в войну, активно поддержали из бюджета сбор помощи, организованный сербской принцессой Еленой Петровной, помогли в формировании санитарных отрядов, активно помогали по линии Красного Креста. А кто хотел помочь по-настоящему, а не на словах, записывались в добровольцы. В конце концов, один добровольческий авиационный отряд Сергея Сергеевича Щетинина принёс братьям-славянам больше пользы, чем несколько полков пехоты, которую бы мы зазря положили на полях сражений.
— Согласен, но давайте немного подробнее поговорим о политической конъюнктуре момента. Предлагаю начать с мотивов каждой из сторон конфликта.
— Мотивы Франции, Германии, Австро-Венгрии — банальны и старомодны: территории, человеческие и природные ресурсы, европейская гегемония. У Британии, на мой взгляд, более абстрактные соображения. Их буквально гложет мысль германского доминирования. По данным нашей контрразведки, в случае начала войны немцы нанесут первый удар по Бельгии и Люксембургу, а это будет крайне негативно воспринято свободолюбивым британским обществом.
— С этим понятно. А что Соединённые Штаты?
— Нынешнего президента Вудро Вильсона вряд ли можно считать образцовым пацифистом, но на некое его «отвращение к войне» указывают многие. Пишут даже, что он испытывает «ярко выраженный ужас перед войной». Не знаю, как обстоит дело в реальности, но действующий господин президент действительно издавна был восторженным сторонником таких предлагаемых антивоенным движением механизмов, как международный арбитраж и свобода торговли. В 1908 году он вступил в Американское общество мира, в 1912 году выступил перед Всемирным союзом мира, а первым государственным секретарём им был назначен решительный противник войны Уильям Дженнингс Брайан.
— Что-то мне совсем не верится в пацифистские настроения американцев, — выразил я своё мнение. — Возможно, за этим стоят их экономические интересы?
— Скорее всего, президента и его окружение устраивает нынешнее положение вещей. Раздор в Европе — падение сбыта, а значит — убытки. Хотя, с другой стороны, война — хороший стимул для развития военной промышленности. Кстати, уверен, что в случае начала войны британцы сделают всё возможное и невозможное, чтобы втянуть американцев в качестве союзников, сыграв на их пацифистских настроениях.
— Война ради вечного мира?
— Она самая, Ваше Величество.
— Да, всё новое — хорошо забытое старое, — произнёс я и поймал на себе немного удивлённый взгляд министра иностранных дел. — И ещё вопрос, Владимир Николаевич, а как там ведёт себя Австро-Венгрия?
— Восьмидесятичетырёхлетнему Францу Иосифу на каждом углу мерещатся заговоры и угрозы. Шестьдесят шесть лет императорской власти не проходят бесследно. Хотя, по правде сказать, он вполне бодр для своего возраста. В целом он не против России и даже с большой симпатией относится к Вашему Величеству, но два мощных фактора делают его нашим потенциальным врагом.
— Первый налицо — борьба за турецкое наследие, и, как следствие, противодействие нам как защитнику всех славян на Балканах. Я хорошо помню Боснийский кризис 1908 года и навязчивое желание Франца Иосифа удержать Боснию и Герцеговину. А второй?
— А второй — договор с Германской империей 1879 года, в результате подписания которого возникла полная зависимость Австро-Венгрии от своего могущественного союзника.
— Да, мой троюродный дядя Вильгельм развернул активную деятельность в Европе.
— Которая, кстати, в полной мере распространилась и на Турцию. Традиции германского мощного влияния, зародившиеся при Абдул-Хамиде II, живут и развиваются и при нынешнем султане Мехмеде V, хотя ходят настойчивые слухи, что главным другом Германии на турецкой земле является даже не сам султан, а его военный министр Энвер-паша.
— А кто сейчас у Энвер-паши начальник генерального штаба?
— Фридрих Бронзарт фон Шеллендорф.
— Удивительное имя для турка, — я грустно рассмеялся. — Кстати,