— Как Вы не понимаете, у нас осталось очень мало времени, чтобы принять решение. До меня дошли слухи, что уже в ближайшие дни готовится моя отставка, и вместо меня планируется назначить Владимира Николаевича Коковцова, а в этом случае я уже буду бессилен Вам помочь.
— Пётр Аркадьевич, уважаемый, сейчас Вы — единственный человек на планете, кто знает мою настоящую историю. Внезапная смерть Распутина во сне перепутала все мои карты, я буквально в отчаянии, так как планировал вернуться в своё время и прожить там ту жизнь, которую мне изначально уготовила судьба.
— Откуда Вы знаете, что Вам было уготовано? — несколько раздражённо произнёс Столыпин. — Вам не приходила мысль, что Вы всё ещё здесь, а значит не выполнили до конца всего, предначертанного судьбой. Кстати, смерть Распутина не была естественной.
— Что? — непроизвольно завопил я.
— В крови Распутина был обнаружен бруцин, получаемый из семян рвотного ореха. В малых дозах его используют как аналептик, оказывающий сильное возбуждающее действие на дыхательный и сосудодвигательный центры, подобно кофеину или камфоре. Однако в случае с Григорием Ефимовичем доза была завышена в десятки раз. Информация строжайше засекречена, с эксперта взята расписка о неразглашении.
— А Николай Александрович в курсе?
— Да, я лично сообщил ему об этом.
— И, если не секрет, какова была реакция?
— У меня перед Вами нет секретов. Реакция была спокойной. Охи, вздохи и выдирание волос на голове началось позже, с подачи Аликс, хотя и она, признаться, последнее время к Распутину относилась весьма холодно.
— Но кому и чем он помешал?
— Постараемся раскрыть сей ребус, но я специально вызвал Вас сюда, чтобы предупредить о грозящей смертельной опасности. Будьте предельно осторожны, ничего не ешьте и не пейте вне дома, и даже дома будьте всегда начеку.
— Спасибо, я постараюсь.
— Этого мало. Я предлагаю принять меры по свержению нынешнего императора, чтобы Вы могли вновь взять власть в свои руки.
— Для начала мне нужно отрастить усы и бакенбарды, — постарался отшутиться я, выигрывая время для обдумывания ответа. Разговор становился крайне опасным. Шутка ли — участие в заговоре по свержению монарха! Тут никто не посмотрит — кем ты был и из какого времени прибыл. Петля на шею — и дело с концом.
— Я даю Вам сутки на размышление, — сказал как отрезал Столыпин. — Простите, но в случае Вашего отказа мы будем действовать без Вас, и тогда уже не обессудьте.
— Мы?
— Да, мы. Но пока Вы не дали согласия, простите, никаких имён я называть не имею права.
— Пётр Аркадьевич, Вы меня сегодня крайне удивили. Никогда не замечал у Вас диктаторских замашек.
— Вы меня неправильно поняли, Николай Александрович, я не собираюсь становиться диктатором, я лишь хочу нейтрализовать ту версию Николая Романова, которая может привести Россию к катастрофе.
— Но о какой катастрофе Вы говорите?
— Я говорю о возможном периоде застоя после Ваших бесконечных реформ и преобразований. Вполне возможно, что общество воспримет такое затишье положительно, но через несколько лет, если всё заморозить и ничего не менять, обязательно грянет буря. Не знаю, кто её устроит — буржуазия, монархисты или анархисты. Не суть важно. Важно продолжать шаги от пропасти. И да — я прочитал книгу, о которой Вы говорили. Изыскал, понимаете, возможность, — Столыпин хмыкнул и продолжил. — Кстати, спасибо Вам огромное. И я уже три года лишних на белом свете, и дочка моя здорова.
— Хорошо. Допустим, я скажу — да. Что будет с царём и его семьёй? Надеюсь, не Тобольск и дом Ипатьева?
— За кого Вы меня принимаете, Николай Александрович! Смысл переворота будет состоять в том, что Вы вновь вернётесь на трон, займёте полагающееся Вам место в лоне семьи, а Николай Александрович будет доживать свой век в уютной палате клиники для душевнобольных, где все его крики и откровения лишь послужат укреплению веры врачей в правильность поставленного диагноза. Он будет окружён максимальным вниманием и заботой до конца своих дней.
— А если я скажу — нет?
— Тогда один из вас двоих будет в клинике, а второму суждено навсегда исчезнуть. Конечно, наследник ещё слишком юн, чтобы управлять государством, но ничего, поможем, подскажем, подсобим.
— Вы дали мне сутки на принятие окончательного решения, как я понял? Я прошу доставить меня обратно и дать возможность собраться с мыслями.
— Зная Вас, уверен, что Вы примете наиболее правильное и рациональное решение, — Столыпин впервые с начала нашего разговора улыбнулся. — Но помните, — на кону судьба страны, а значит, действовать я вынужден решительно. При всём моём глубочайшем уважении к Вам, прошу не предпринимать попытки поведать о нашем разговоре кому бы то ни было, а в первую очередь Николаю Романову.
— Обещаю хранить тайну.
— Вот и отлично, а то знаете ли, у рвотных орехов был поразительный урожай в прошлом году…
Глава 93
Этим же вечером я решил больше не тянуть и отправился в гости к вдове Распутина. Прасковья Фёдоровна оказалась высокой, по-своему интересной женщиной, с русыми волосами, выбивающимися из-под чёрного траурного платка, и глазами, похожими на угольки. За последние годы Прасковья, будучи от природы женщиной неглупой, практичной и наблюдательной, сумела пройти трудный путь от обычной крестьянки до горожанки с определённым весом в обществе, возникшем целиком благодаря влиятельному супругу.
Теперь, оставшись одна, Прасковья Фёдоровна растеряла большую часть своей уверенности и наносного лоска. Она выглядела немного растерянной и подавленной, хотя твёрдый характер и природные данные не давали ей окончательно раскиснуть и сломаться.
Телефонам в последнее время я не доверял, ибо сам внедрил идею прослушивания разговоров интересующих персон на телефонных станциях, а потому передал днём записку через доверенного человека с указанием примерного времени своего прибытия.
Дверь открыла сама Прасковья Фёдоровна. Слуг в доме она так и не признавала, сама, легко справляясь с готовкой и ведением нехитрого хозяйства. Какие слуги, коли и вода в доме, и электричество? Барыней Прасковья никогда не была и на старости лет от принципов простоты и трудолюбия отступать не собиралась.
Я поздоровался, после чего Прасковья сделала шаг в сторону, сопроводив его приглашающим жестом