Всяким старьем Марсель называл всевозможные поделки старины. Это были настоящие старинные вещи, которые по разным причинам не имели музейной ценности. А потому на всеобщее обозрение не выставлялись, а спокойненько лежали в запасниках одного из московских музеев. Они лежали там так давно, что о них все почти забыли. И это было хорошо, что забыли. Потому что если бы они вдруг пропали, то их долгое время никто бы и не хватился. Конечно, когда-нибудь хватились бы, скажем, через год или два. Но что от этого толку? За год или два эти раритеты вполне могли оказаться на другом конце планеты. За такое-то время они несколько раз могли быть проданы и перепроданы и давно уже осели бы в каких-нибудь частных коллекциях. Потому что это в Советском Союзе они не имели музейного значения, а вот за рубежом еще как имели. Там, знаете ли, всякая побрякушка имеет музейную ценность, потому что таких побрякушек там наперечет. Ну а раз наперечет, то и цена у них немалая. Вещицу с солидным ценником всегда найдутся желающие купить. А следовательно, и продать, причем любым способом.
– С музейщиком – понял, – кивнул Кольт. – А вот где я найду покупателя?
– Ладно, не суетись, – махнул рукой Марсель. – С покупателем попытаюсь подсобить.
А дело было так. На одной из вечеринок, куда могли попасть только избранные люди, Кольт познакомился с неким типом – заместителем директора музея. Добрую часть вечера тип приглядывался и прислушивался к Кольту, а затем отвел его в сторону и сказал:
– Я вижу, что вы ловкий и сметливый молодой человек.
– Да неужели? – полупьяно ухмыльнулся Кольт. – Мне кажется, вы ошибаетесь. Я скромный и малозаметный обыватель, и никто больше. С чего вы взяли все остальное?
– А с того, – ответил тип, – что я разбираюсь в людях. О, в этом деле я большой специалист! Я вижу людей насквозь, и еще на три метра вглубь под ними! Поверьте, я редко ошибаюсь в людях.
– И что же именно вы заметили во мне и подо мной? – Кольт все так же продолжал полупьяно ухмыляться. – Какие такие тайны и достоинства вы во мне высмотрели?
– Могу повторить, – сказал тип. – Я высмотрел, что вы ловкий и сметливый человек и не упустите своего. То есть того, что, можно сказать, само плывет вам в руки.
– Допустим, что все так и есть, – произнес Кольт. – Но вам-то что за дело?
– Значит, есть дело, – ответил тип. – Иначе я бы не стал сейчас тратить время на пустую болтовню с вами – просто не обратил бы на вас внимания. Но, как видите, обратил…
– Меньше всего в жизни я люблю загадки, – сказал Кольт. – Любая загадка способна вывести меня из себя. А возвращаюсь я в себя с большими приключениями. Надеюсь, вы понимаете мои намеки?
– Прекрасно понимаю, – ответил тип. – Поэтому и хочу сразу же перейти к делу.
– И что же у вас за дело? – спросил Кольт. – Имейте в виду, что я большой любитель конкретики. По своему складу характера я математик, поэтому терпеть не могу философии.
– Это я тоже учел, – серьезно произнес тип. – Итак, о деле…
Дело касалось всевозможных раритетов, хранившихся в музейных запасниках. Тип сказал, что неплохо бы найти на них стоящего покупателя. То есть такого, который заплатит за них настоящую цену.
– Вы ищете покупателя, я снабжаю вас раритетами, вы их продаете, – сказал тип. – Выручку делим пополам. Такова формула наших совместных действий – это я вам говорю как математику. Простейшая формула, не так ли? Проще, чем какая-нибудь формула площади круга. Это – общая формула, а есть еще и нюансы.
– И какие же?
– Чисто технические. Сами понимаете, раритеты нужно будет извлекать не из собственной кладовой, а из музейных хранилищ. Здесь кроются некоторые сложности, о которых, думаю, вам говорить не нужно, ибо вы это и без меня понимаете. Впрочем, сложности – это мое дело. Ваше дело – найти покупателя и выгодно сбыть товар. Ну так как, беретесь?
Предложение было заманчивым, но в то же время оно могло быть и провокацией. Впрочем, ни в какую провокацию Кольт не верил. Зачем этому типу нужно было провоцировать Кольта? Ведь они и виделись-то в первый раз. Следовательно, этот тип не был провокатором. А кем же он тогда был? Скорее всего, тем, кем и представился, – заместителем директора музея. А еще – проницательным человеком. Он ведь и впрямь с лету вычислил Кольта и определил, кто он таков. И ничуть при этом не ошибся в своем определении. Деловой дядечка, что и говорить. А с такими людьми иметь дело выгодно. Хотя бы потому, что они любят серьезные дела. А где серьезные дела, там и большие деньги.
– Ну, так что? – спросил тип.
– Мне надо подумать, – сказал Кольт.
– Хорошее это свойство – думать. – Тип усмехнулся. – Если бы вы не сказали этих слов, то мы тут же с вами и разошлись. Так что думайте. Трех дней вам на размышления хватит?
– Вполне, – ответил Кольт.
– В случае чего зовите меня Собиратель, – сказал на прощание тип.
– А я Кольт.
– Вот и дивно. Впереди у вас три дня. Через три дня вы мне позвоните по этому номеру телефона. Записывать не нужно, лучше запомнить. У вас хорошая память?
– Как у всякого математика, – усмехнулся Кольт.
– Отлично. Тогда запоминайте.
С тем они и разошлись. Конечно, Кольт понятия не имел, где он будет искать покупателей на такой специфический товар. Но уж слишком заманчивым было предложение этого типа. Или как он сам себя отрекомендовал? Собиратель? Ну, пускай будет Собиратель…
Были у «золотых» и другие прибыльные дела. Например, спекуляция дефицитным ширпотребом. И дело это было опасным, впрочем, приносило существенный доход.
Модные забугорные шмотки, косметика и парфюмы, электроника, да хоть женские чулки-колготки – все это поступало в Советский Союз из-за кордона, и попробуй-ка их переправить через границу! Нет бдительней пограничников, чем советские пограничники! Но даже если все это барахло каким-то дивным образом оказывалось в Союзе, легче от этого не становилось. Для советской милиции было делом особой чести изобличить фарцовщика, и милиционеры, понятное дело, проявляли в этом плане особое рвение. Не оставался в стороне и КГБ.
Оттого-то всевозможное забугорное барахло стоило хороших денег. И тем не менее отбоя от покупателей не было.
Фарцевали чаще всего «золотые» девушки – так было