Что, если… что, если я ему нравлюсь? По-настоящему?
Но следом пришел еще один вопрос, похожий на бомбу замедленного действия, которую ты видишь, но уже не можешь укрыться от взрыва.
А что, если это симпатия к девочке из прошлого?..
– Ты в порядке? – ворвался в мои думы Измайлов.
– Да. – Я вырвалась из его объятий и, подхватив Машку под локоть, потянула ее к лестнице.
На последнем уроке Измайлова не было, зато в кабинет несколько раз забегала взволнованная классная. И только после звонка мы с Машкой узнали, что парни подрались с кем-то за школой. Их вызвал к себе директор и уже объявил наказание: «King» выступать на школьной дискотеке не будут, и до конца года у них изымают инструменты и ключи от зала.
– Капец! Директор в своем уме вообще?! – возмущалась Цветкова, собирая вещи в рюкзак. – Да никто не придет на дискотеку, если парни не будут там петь.
– Подумаешь, подрались. Как будто что-то странное, – поддержала ее подруга.
Я же поспешила прочь из класса. Почему-то переживала за Илью, вдруг он пострадал? Правда, когда спустилась на первый этаж и увидела его, сидящего на подоконнике с абсолютно беззаботным видом, поняла, что зря волновалась.
– Не выглядишь как парень, которому запретили играть на гитаре, – накидывая куртку на плечи, сказала я. Измайлов спрыгнул с подоконника и внезапно взял мой рюкзак. Словно у нас это в порядке вещей.
– Пошли, староста. Провожу тебя.
– Почему вы подрались?
Мы вышли из холла и двинулись к дверям. Я шла немного позади, потому что банально не поспевала за длинными ногами этого парня.
– Да фигня, Ник заступился за девушку.
– А что, словами выяснить отношения уже нельзя? – Догнав Илью, я наклонилась и заглянула в его лицо. Он дружелюбно улыбнулся и дал мне щелбан.
И снова между нами царила атмосфера дружбы, такой, какая бывает только у давно знакомых людей. Укол совести болезненно отозвался где-то под ребрами. Надо сказать… И чем быстрее, тем лучше.
– Мне приятно, что ты переживаешь, но поводов нет. А что касается дискотеки, я даже рад. Сто лет не ходил туда как обычный смертный. Хоть будет повод потанцевать, допустим, тебя на медляк пригласить.
– Что? – сиплым от волнения голосом произнесла я.
Мы в полном молчании дошли до пышной ели, что стояла прямо в центре школьного двора. Солнце уходило за линию горизонта, в небе кружили снежинки, казалось, будто ветер стряхнул их с ветвей и отправил прямо к нам. И все в этом моменте было романтично, как в книгах, которыми я зачитывалась. Все… кроме одного! Проклятого браслета.
– Староста. – Измайлов повернулся ко мне, перегородив дорогу.
Я разомкнула губы, но так и не решилась заговорить. Только не приглашай меня на дискотеку, пронеслась мысль. Только не сейчас. Не когда я собираю волю в кулак, чтобы во всем сознаться.
– Слушай, я…
– Где твой браслет? – спросил он вдруг, указав на мое запястье.
Ну вот, теперь точно не убежать. Правда сама себя находит в тот момент, когда приходит время ей выйти наружу.
– Я сняла его. – Глубокий морозный вдох сделал мне больно. Хотя я не уверена, что боль была физическая, а не душевная.
– Что? Почему?
– Потому что… – Опустив голову, я притоптала носком сапога снег. Раз. Вдох. Два. Выдох. Надя, ты справишься. – Потому что он не мой, Илья.
Глава 13
Несколько долгих минут, которые мне показались вечностью, Измайлов молчал. Казалось, он погрузился свои воспоминания, и мне от этого его задумчивого вида сделалось еще больше не по себе. Хотелось взять его за руку и спросить: в том, что мы сблизились, реально виноват браслет? А если бы его не было, Илья бы не заступился за меня? Или, быть может, не затащил к себе в квартиру?
Если все так и я права, то это красный свет. И все придуманное в моей голове – полнейшая ошибка. Глупость, за которую придется расплатиться разбитым сердцем.
Наконец Илья внимательно посмотрел на меня. На его изогнутые и темные, словно ночь, ресницы падали снежинки, и мне показалось, что даже взгляд Измайлова приобрел морозность, декабрьские холода.
– А чей? – спросил он, не отрывая от меня взгляда.
– Я не знаю, – вздохнув, пожала я плечами. И рассказала как есть, про детскую площадку, лавку и предстоящую грозу. Наверное, со стороны мой рассказ звучал странно, но порой у некоторых поступков нет адекватных объяснений, кроме как человеческая странность.
– Вот как… – кивнул он то ли мне, то ли себе.
– Знаю, мне надо было сразу сказать тебе, но я… – Сердце превратилось в динамит, его датчик так отчетливо сигнализировал о приближающемся взрыве, что мои мотыльки попрятались в домики. Они отчаянно боялись услышать ответ Ильи.
– Я все понял. – Измайлов поднял голову к небу, и я осознала, достаточно четко осознала, что он прямо сейчас думал, как оттолкнуть меня. Как сказать, что дело было исключительно в браслете и той детской симпатии. Не во мне.
– Можно? – Я неуверенно протянула руку, намекая, чтобы Илья отдал мой рюкзак. – Я… у меня скоро репетитор, надо успеть.
Не хочу это слышать…
– Конечно. – Измайлов без всяких вопросов протянул мой рюкзак. Он не предложил проводить, хотя всю неделю таскался со мной до самого подъезда. Не посмотрел с теплой улыбкой, не помахал на прощание рукой.
– Ну… пока, – прошептала коротко я.
– Пока, – сухо отозвался Илья и, сделав шаг в сторону, позволил пройти.
Он отпустил меня. Нет, не так. Он в момент вычеркнул меня из своей жизни. Будто Надя Исаева для него никогда не существовала.
Пока шла домой, кое-как еще держалась, но стоило переступить порог, как слезы градинками потекли по щекам. Хорошо, что никого не было дома и я смогла вдоволь нареветься. Мне было так обидно, так больно, что хотелось кричать. И вроде бы я прекрасно осознавала, что все закончится именно так. Сказки – они ведь для принцесс придуманы. Только в книгах Золушка остается с крутым парнем, который ради нее готов на все.
В реальности – если ты всегда была невидимкой, ей и останешься. И волшебный шанс на праздник, что обязательно посетит твою улицу, можно