Точильщик, решив, что в пудинг забрался дьявол, бросил пудинг на дорогу и побежал настолько быстро, насколько позволяли ему трясущиеся от ужаса ноги.
А Том, весь облепленный крошками, пошёл назад, к матери, которая тут же искупала его в чашке. Она ещё не знала, что настанет день, когда все пудинги, столь же круглые и пышные, как тот, в каком оказался её Том, станут называть в его честь «Том-с-Палец». А ещё Мэри начала бояться всего, что могло бы ему, такому маленькому, навредить.
Однажды, собравшись подоить корову, она взяла сына с собой в поле, посадив в пустое ведро, а перед дойкой привязала к стеблю чертополоха, чтобы сильный порыв ветра не унёс мальчишку.
Однако пока она доила белую корову, к чертополоху подошла другая, рыжая. Бедняга Том был привязан и убежать не мог. Пока корова жевала цветок, Том, пытаясь увернуться от её зубов, кричал что есть сил: «Мамочки!»
– Где ты, Томми? – заволновалась мать.
– Я тут, – отозвался Том. – Во рту у рыжей коровы!
Мэри подскочила, одной рукой хлестнула корову, другой – подставила передник, ловя сына, выпавшего из коровьего рта. И заспешила домой, радуясь, что он жив.
Боязнь за Тома довела женщину до того, что она стала запирать его в кухонном буфете или подолгу носить в кармане передника, но мальчику такая жизнь была невмоготу. Мэри понимала это и однажды скрепя сердце отпустила его вместе с отцом на пахоту.
Старый Томас посадил сына в ухо лошади, защитив разом и от ветра, и от солнца. Но Том хотел работать, и Томас дал ему в руки ячменную соломинку, чтобы тот отпугивал ворон. Это занятие пришлось Тому по душе. «Кыш, вороны, кыш!» – кричал он, расхаживая по пашне. Среди ворóн оказался и старый вóрон с единственным глазом. Приняв Тома за мышь, он подцепил мальчика когтями и понёс за много миль от поля, повторяя при этом: «Кыш, вороны, кыш!»
Старики-родители тщетно искали сына везде: и в вороньем гнезде, и на высокой колокольне. Теперешнее их горе было куда сильнее того, прежнего, когда они плакали оттого, что у них нет детей.
Как только одноглазый ворон обнаружил, что схватил не мышь, а горластого мальчишку, он оставил его наверху крепостной стены. Том проворно пробежал по ней, а потом перелез на крышу, подошёл к печной трубе, глянул вниз и увидел великана – тот жарил в печи огромный кусок мяса. У бедняги Тома не было ни малейшей возможности убежать: за высокими крепостными стенами шумело море. Вскоре порыв ветра столкнул его в трубу, и он, кружа, как пушинка, пролетел её насквозь и, ловко избежав огня, предстал перед великаном! Конечно, он до смерти испугался, однако, приметив в стене мышиный лаз, ловко юркнул в него.
Великану обидно стало, что он упустил мальчишку.
– А ну, выходи! – заорал он. – Разбойник! Пустое место! Мышь белая!
В планы Тома не входило оставаться в мышиной норке надолго. Не желал он и чтобы его обзывали, поэтому встретил опасность лицом к лицу.
– Я не мышь! – высунувшись из мышиного дома, прокричал он великану. – Я человек! А вот ты до такого звания не дорос!
Великан захохотал так, что задрожали стены, а потом, взглянув на Тома повнимательней, сказал:
– Моё имя – Гаргантюа́. И мне ничего не стоит сдуть с собора крышу. И поднять я могу столько, сколько и сто человек вместе не поднимут, а потом и пообедаю за всех сразу. И ещё я могу убить сотню врагов… А что можешь ты?
– Да уж побольше тебя, – ответил Том. – Например, смастерить себе лодочку из ореховой скорлупки. И хотя я не могу съесть много, зато никто по моей милости не останется голодным. И меня не называют «бездонной бочкой», потому что я, в отличие от тебя, могу напиться и капелькой воды. Конечно, в одиночку я не смогу убить и мухи, зато никогда не стану убийцей. Всё, что я перечислил, возвышает, а не унижает меня, и оттого я выше тебя, великанское чудище!
Как рассвирепел великан! Он схватил мальчишку и проглотил не жуя. А тот, оказавшись в животе у великана, сплясал такую зажигательную джи́гу[3], что великана замутило и он, спотыкаясь, подошёл к стене замка и, перегнувшись через неё, выплюнул Тома. Вот так Том и очутился в море. Он бы, конечно, пошёл ко дну, если бы его не проглотила какая-то рыба. «Из одного желудка в другой! – удручённо думал Том. – Кому такое понравится?»
Но волшебная удача и на этот раз не оставила храбреца. В тот же день рыба была поймана рыбаками и доставлена в замок короля Артура.
Когда повар разрезал рыбе брюхо, то был несказанно удивлён, обнаружив в нём Тома. Повар отнёс мальчишку в покои короля, чем немало его позабавил. Прошло не так много времени, и Том сделался любимцем двора. Он не только развлекал короля и королеву весёлым танцем, фокусами и забавными историями, но и пользовался большим уважением у рыцарей, которые вошли в историю Британии как рыцари короля Артура.
Как-то раз во время королевской прогулки начался ливень, и король предложил Тому забраться к нему в нагрудный карман, и Том, оказавшись так близко к королю, решился попросить у него дозволения повидать своих стариков-родителей. Король дал согласие, приказав сшить для Тома новый наряд и даровав ему мышонка, чтобы Том научился ездить верхом.
Рубаха – из крыльев, что дал мотылёк,
Доспехи – из перьев орла.
В ножнах – подарок: от феи клинок,
На боку – портняжья игла.
Не страшны ему ни вода, ни огонь,
У ног его будет весь мир.
Мышонок под ним – замечательный конь!
С таким хоть сейчас на турнир!
Перед отъездом король отвёл Тома в свою сокровищницу и разрешил взять столько, сколько тот сможет унести. И Том, взвалив на спину серебряную трёхпенсовую монетку, отправился к родителям. Через два дня и две ночи, усталый, постучался он в дом на склоне холма. Мать и отец едва устояли на ногах, увидев сына! И так велика была их радость, что они поначалу даже смеяться не могли, а только плакали. А когда