Идея столкнуться с Гиртой, ее сыном или кем-то из солдат не привлекала Дар. Ей хотелось хоть немного побыть одной. Кроме того, она считала, что Горм должен закончить свое дело без помех, чтобы он мог убрать кости с оркских земель. С уверенностью, исходившей от Мут ла, она знала, что он исчезнет на несколько поколений.
Дар ехала без триумфа, ибо смерть Коля не принесла ей радости. Она чувствовала себя опустошенной, и ничто не могло отвлечь ее от этой пустоты. Она хотела быть среди уркзиммути, но ее терзали сомнения. Я мертва. Она вспомнила, что произошло после того, как она получила корону. Мут Маук сказала, что разговаривать с духами неестественно. Однако бывшая королева говорила с ней. Правда, совсем недолго. Дар жаждала услышать несколько последних слов. А что потом? Она не имела ни малейшего представления.
На полпути к лагерю орков Дар наткнулась на группу солдат. В некоторых из них она узнала офицеров, служивших королю. Первым среди них был Верховный толум. Он, как и все остальные, не имел при себе оружия и шел по снегу. Вместо этого он нес ветку дерева – знак перемирия.
– Леди Дар! – позвал он.
Когда Дар подъехала к нему, он учтиво поклонился.
– Леди Дар, какие новости?
– Предатель мертв. Колдун тоже. Толум Фарнар и его люди были убиты его магией.
Верховный толум сделал знак Равновесия Карм.
– Воистину, это радостные вести!
– Так и есть, – сказала Дар. – Пожалуйста, передайте их королю и королеве Гирте.
– Ты не говорила с ними?
– Мое тело слишком изранено. Я многое пережила. Когда вы заберете тела толума Фарнара и его людей, знайте, что этот зал теперь проклят.
Затем Дар поскакала дальше, не желая сопровождать людей. Скоро им предстояло вернуться домой, вернуться к той жизни, которую они оставили. Дом Дар превратился в руины. Она гадала, действительно ли зал проклят. Это для меня. А моя жизнь? Ее больше нет.
Дар прибыла в лагерь орков еще до полудня. Только Севрен выскочил встречать ее, выражение его лица было радостным и ожидающим. Но когда он увидел лицо Дар, то потупился. Она торжественно сошла с коня, передав поводья Всполоха Севрену.
– Коль и Отар мертвы. Вашавоки сдались. Приближаются носители перемирия.
Затем, не говоря больше ни слова, Дар отправилась на поиски сестры.
Мут Маук что-то обсуждала с Мут-ят, Зор-ят и матриархом клана Па. Разговор прекратился, как только Дар приблизилась, и все его участники отошли от королевы, словно внезапно вспомнили о каком-то забытом долге. Сестра Дар стояла одна, единственная, кто встретил ее взгляд.
Обычай позволял правящей королеве поговорить с бывшей, но это воспринималось скорее как видение, чем как беседа. Мут Маук поклонилась Дар.
– Сестра, теперь ты живешь во мне. Я и не подозревала.
Дар показалось, что глаза сестры заблестели. Она улыбнулась и обняла ее.
– Наши враги мертвы. Вашавоки пришли просить мира. Дай им еды, сколько сможешь, а потом веди их домой по Старой дороге. Новая запечатана. Когда придет весна, запечатайте и старую.
– Я понимаю твою мудрость. Должны ли мы отстроить наш зал?
– Ты – Мут Маук, – сказала Дар. – Это тебе решать.
Она сделала паузу, зная, что они говорят в последний раз, и размышляя, что сказать. Она знает, как сильно я ее люблю, у нее есть мои воспоминания.
– Присмотри за Ковок-ма.
Затем Дар обняла мать, которая когда-то была Нир-ят, и прижала ее к себе в последний раз.
Дар рассталась с Мут Маук. Для всех, с кем она сталкивалась, она была любимым воспоминанием и столь же бесплотной. Поэтому она удивилась, когда почувствовала чье-то прикосновение. Повернувшись, она увидела Мут-па. Матриарх коротко улыбнулась, а затем отвела глаза.
– Интересно, что случилось с Камнем Воспоминаний, – сказала она, словно разговаривая сама с собой.
– Я оставила его со своими вещами, – ответила Дар.
– Надеюсь, он потерян навсегда, – сказал Мут-па. – Я использовала его всего один раз. Как и все матриархи моего клана, я пережила воспоминания последней королевы Па.
Она тяжело вздохнула.
– Изнутри моего грубого ханмути я видела чудеса Таратанка. Потом все было горько. Что прошло, то прошло, а тоска может отравить жизнь. В своей мудрости Мут ла велела ушедшим духам оставить свои воспоминания. Забудьте этот камень.
Затем Мут-па поклонилась и ушла.
Дар хотела сбросить солдатскую одежду, но пожалела, что не может помыться перед переодеванием. Она подумала, что Севрен сможет найти для нее теплую воду и тряпку для мытья. По крайней мере, он не считает меня мертвой. Она полагала, что он будет ухаживать за Всполохом. Лошади были укрыты в роще вечнозеленых деревьев, и Дар уже направилась туда, когда услышала голос.
– Даргу!
Ковок-ма поспешил за ней.
– Разве ты не знаешь, что разговаривать с мертвыми неестественно?
– Что сыновья знают о духах? Я знаю только это: Ты наполнил мою грудь еще до рождения Даргу-ят. Я чувствую твой запах. Я слышу твой голос. Если я прикоснусь к тебе, то снова почувствую твое тепло.
– Ты не можешь.
– Почему? Потому что моя мутури запретила? Она не может запретить мне быть с духом.
– Не можешь, потому что я и есть дух.
– Возможно, это и так, но мы можем быть вместе.
– Где? В чьем ханмути я буду обитать?
– Я построю тебе дом на земле, не принадлежащей ни одному клану. Я буду выращивать твою пищу и ухаживать за козами, чтобы получать твердое молоко для торговли. Мы будем одни, но мы будем вместе.
– Вместе, но не одни, – сказал Дар. – Я могу родить дочерей. Мне так сказала Хранительница преданий.
Ковок-ма усмехнулся.
– Дочери!
– Хай, – сказала Дар, ее лицо стало серьезным.
– И какая лататх наделит их родовыми татуировками? Какая мутури сына благословит детей матери-призрака? Я бы любила своих дочерей, но дала бы им пустые жизни. – Дар погладил Ковок-ма по щеке. – Я не могу так поступить.
– Даргу ...
– Ты должен уйти, – сказала Дар, когда на ее глаза навернулись слезы. – Прости меня, Ковок. Ты подарил мне радость, а я отплатила тебе горем.
– Тва, Даргу. Только печалью.
Дар отвернулась, как тогда, в реке, когда они с Ковок-ма расстались тем летом. Ей было невыносимо смотреть, как он уходит, но она прислушивалась к каждому его