Чародейка неуверенно застыла подле трона, не понимая, что чувствует. Она заточила старика в обреченную башню, где томилась сама. Это место устойчиво внушало ей отвращение. Она помнила, сколько ступенек в каждой лестнице, сколько шагов от одного конца тронного зала до другого. Слишком долго в полной изоляции Илэни бродила по этим молчаливым комнатам, вслушиваясь только в гомон древних королей, чьи голоса посмертно застряли в линиях мироздания следами гнева. И в этот ад ее бросил Аруга Иотил. Однако с силой, от которой все умирало, наверное, не оставалось иного выбора. Впервые Илэни посмотрела под другим углом на свое вечное горе. И оттого опустилась на колени возле трона, приникнув к каменной морщинистой руке лбом, лишь скорбно прошептав:
– Ох, дядя-дядя, сколько мы принесли друг другу боли!
Теперь она смирилась и по-настоящему сожалела. Она поцеловала старика в лоб, и слеза Илэни упала на каменную породу. Из-за проявленной однажды жестокости она безумно раскручивала колесо отмщения. И к чему это все привело? Мир стоял на пороге катастрофы, по равнинам носился обезумевший яшмовый льор, а каменная чума забирала последних чародеев. И никогда бы уже не ожили родители Инаи, как и многие семьи других более слабых льоров. Их имена уже стерлись в веках, по ее вине некому оказалось их помнить.
Так она осталась вновь одна в окаменевшей башне, хотя рядом безмолвно стоял Сарнибу, но он не мешал ее сознательному погружению в недра воспоминаний. Илэни молча рассматривала окаменевшего Аругу, тайно надеясь, что он оживет. Старику немного оставалось, однако вечный каменный сон во сто крат хуже спокойной естественной смерти. Если бы только он сбросил эту постылую корку каменной породы! Если бы! Это желание заполнило ожившее сердце чародейки, но она не верила, что способна на такое чудо после стольких грехов.
Но когда она уже собиралась спускаться со ступенек возвышения, где величаво застыл широкий трон, зал огласился протяжным усталым вздохом. Каменный старец зашевелился на своем месте, сбрасывая пылью следы каменной чумы. Аруга Иотил встрепенулся.
– Илэни, ты здесь. Мне приснилось, что ты звала меня… – Ее присутствию он не удивился, зато изумился спутнику племянницы. – Сарнибу?!
– Здравствуйте, достопочтимый льор, – изумленно проговорил Сарнибу. Илэни же лишилась дара речи.
– Здравствуй-здравствуй… Долго же я спал что-то, – как ни в чем не бывало говорил Аруга, задумчиво поглаживая длинную бороду и охая от затекших плеч и ног. Казалось, он даже не помнил, как окаменел. Наверное, это случилось во сне, потому ему чудилось, словно ничего не произошло.
Однако старик жестом подозвал Илэни к себе, и она послушно приблизилась. Тогда Аруга изменился в лице, его замутненные немощью глаза обрели ясность, он с благоговением проговорил:
– Илэни… на тебе нет дымчатого топаза. Неужели камень отпустил тебя? Я столько бессонных ночей провел над книгами, чтобы избавить тебя от этого проклятья!
Старик потянулся к племяннице. Илэни не верила… Неужели после стольких лет взаимной ненависти он хотел ее обнять? Как в те годы, когда она приходила с мамой к суровому дяде. Из жесткого политика и, что скрывать, хитрого интригана дядя порой превращался в заботливого родственника, заменившего отца.
– Я не знала… – Голос Илэни дрогнул. Аруга Иотил неуверенно обнял ее на несколько минут: он тоже позабыл в заточении этот простой жест.
– Я же вырастил тебя. Разве я мог вот так жестоко вышвырнуть тебя из своей жизни? – Голос Аруги дрожал, он впервые стремился хоть как-то оправдаться: – Но твоя магия слишком пугала всех вокруг. Каждый переломный момент истории дымчатые топазы выбирали своего «вестника смерти», который вершил их кровавую волю. А потом сами собой исчезали, словно собирая жатву. И носители их умирали. Я не хотел убивать тебя! Но не нашел ничего лучше, чем запереть… Ох, простишь ли ты меня когда-нибудь?..
Казалось, он безропотно принял свое заточение, потому что всегда стремился искупить то, что совершил с племянницей.
– Со временем. Я очень хочу простить! И ты меня прости! – горячо воскликнула Илэни.
Когда первая волна эмоций схлынула, Сарнибу посмел спросить:
– Как вы сохранили талисман? Разве тать Нармо еще не приходил в вашу башню?
– Приходил. Год или два назад… а может, две недели… – запнулся Аруга, что-то безуспешно подсчитывая. – Я ему сказал, что сразу умру без талисмана. Стар я уже, очень-очень стар… Может, надо было отдать, чтобы…
– Не надо! – Илэни воспротивилась печальным мыслям старика.
– И как же вы уговорили его? – уточнил Сарнибу.
– Никак, просто сказал, что умру. Он оставил мне талисман, сказал, мол, ему уже не надо: его сила сравнялась с силой Стража Вселенной… Все думаю, кто такой этот Страж… – бормотал сбивчиво Аруга, ерзая на троне и потирая колени под тяжелой мантией.
Илэни и Сарнибу понимающе переглянулись. Сумеречный Эльф… Неужели Нармо действительно обрел такую мощь? Оставался ли хоть какой-то шанс остановить его?
– Вам лучше пойти с нами в малахитовую башню, – продолжал Сарнибу.
Аруга недовольно охнул:
– Да куда мне! Если я выйду из башни, то развалюсь. Пожалейте старика. Я пока и сам в состоянии о себе позаботиться.
Его башня непостижимым образом постепенно избавлялась от каменной корки: вновь проступали ковры, тяжелые деревянные столы и скамьи, декоративное оружие на стенах и прочие памятные для старого правителя вещицы. Магия заточения тоже исчезала, превращая твердыню из тюрьмы в обычное жилище.
– Илэни… еще раз прости меня за все, что я с тобой сделал, – на прощание проговорил Аруга. – Сарнибу! Я надеюсь на тебя, теперь моя девочка в надежных руках. Она заслужила новую жизнь. Если дымчатые топазы отпустили «вестника», может, дни Эйлиса еще не сочтены.
– Позволь мне навещать тебя! Часто-часто! – с надеждой проговорила Илэни.
– Как получится. Небось, снова забудешь старика… – со слабым смехом проводил Аруга, с печальной надеждой глядя вслед.
Казалось, словно что-то непостижимо менялось, происходили невозможные события, сменявшие сонное исчезновение. Если бы только не угроза нападения Нармо…
Но в малахитовой башне казалось, что никаких бедствий на Эйлис и не обрушивалось. Ее обитатели ни минуты не сидели на месте: небольшое количество ячеда постоянно сновало по каким-то своим загадочным делам. Илэни случайно подслушала воодушевляющую беседу.
– Если бы нас побольше было… – сокрушалась старушка-кухарка.
– Да… Льор Сарнибу, благодетель наш, говорил, что превратил бы башню в настоящий город, – отвечал крупный мужчина с черной бородой.
– А что такое город? – спрашивал несмышленый мальчишка.
– Большая деревня.
Однако стоило бывшим подданным Инаи завидеть топазовую чародейку, как ее сторонились. Если бы не Сарнибу, они бы, наверное, вели себя менее сдержанно и выказали бы открыто