– Что ты здесь делаешь? – шепнул я.
Она шикнула и впихнула меня в мою комнату.
Окно было распахнуто, на подоконнике следы от подошв. Быстро задернув покрывало, Женя подошла к окну и посмотрела вниз. С летней веранды нас не было видно – окно выходило на другую сторону.
Женя подошла ко мне, взяла за плечи.
– Саша, посмотри на меня. Помнишь ту игру про ящик стола и необитаемый остров.
Я непонимающе смотрел на нее, но кивнул.
– Осмотрись, возьми с собой все, что тебе нужно и иди за мной. Только тихо.
Комната была почти пуста. Даже «ридикюль» куда-то исчез. Только моя легкая летняя куртка болталась на гвоздике в стене. Я схватил ее, не выпуская альбом из рук. Мальчик с картины внимательно наблюдал за мной.
– Это все? – спросила Женя. – Тогда идем.
Она поставила ногу на подоконник и почти бесшумно запрыгнула на него.
– За мной!
Возражать я не стал. Возня на веранде уже стихла, на лестнице за тонким покрывалом слышались торопливые шаги и мерный стук металлической ложки о стенки кастрюли.
Женя повисла на карнизе, нащупала ногой толстый стебель вьюна и начала спускаться вниз. Я последовал за ней, но вспотевшие ладони только скользили по подоконнику. Стебли внизу выглядели очень ненадежными. Я перехватился за стебель и повис на нем. Женя махала руками внизу, призывая прыгать, и оглядывалась. Отсюда был виден уголок летней веранды. Папа исчез, только раскрученный приемник лежал на краю лавки. Дверь в комнату Вики визгливо скрипнула.
Я прыгнул, стараясь упасть на бок, покатился по траве и выронил альбом. Куртка оказалась подо мной, немного смягчив удар о землю. Женя подхватила мой альбом и бросилась к воротам. Я бежал за ней, не понимая, почему должен спасаться от собственных родителей. Все казалось диким продолжением ночного кошмара, вот только происходило наяву. Ушибленный бок подтверждал это.
Ворота оказались закрыты на ключ. Женя толкнула меня к зарослям сирени, скрывавшим низкий забор. Отсюда было видно, как в моей комнате мелькнула чья-то тень. Потом я увидел затылок отца. Он присел на подоконник и не смотрел вниз. Казалось, что он с кем-то разговаривает. Вот только яркий мамин сарафан появился внизу, на летней веранде. Женя потянула меня за воротник.
Знакомая дорога уходила вверх, в глубину дачного поселка и вниз, к реке. И Женя уже бежала вниз, поднимая ногами пыль. Мне ничего не оставалось, как последовать за ней, ведь мой альбом, словно единственная реальная вещь в этом мире, маячил у нее в руках. Мы бежали быстро, не останавливаясь и не разбирая дороги. Последний дом остался позади, как и фонарь, и ржавые ворота. У спуска к реке Женя свернула на боковую тропинку и нырнула в заросли ракиты. Тонкие ветки хлестали нас по лицу, а недалеко справа плескалась река. Иногда темная вода проглядывала сквозь просветы в кустах.
Остановились мы внезапно. Женя опустилась на старую корягу – вывороченный с корнями из песчаной земли ствол дерева, почти незаметный в густых зарослях. Она держалась за колени и сопела носом, переводя дыхание.
– Это какая-то игра? – я упал рядом. Между нами лежал альбом, и ветер шевелил его листы.
– Я тоже сначала думала, что это игра.
Она на мгновение замерла, прислушиваясь. Но слышался только шум ветра и плеск воды. Где-то тут, по моим предположениям, должна была быть заводь и ржавый земснаряд в ее середине, но ничего подобного рядом не виднелось. Видимый берег был ровным, в воде играли блики солнца.
– Нет, Саша, это не игра.
Она сунула мне в руки мой альбом, словно заставляя поверить, что все вокруг – не сон.
– Где мы? – спросил я.
– На реке, где же еще.
– Зачем мы тут?
Женя усмехнулась.
– Мог бы сначала и спасибо сказать. Я тебя спасла.
– От кого? От моих родителей?
Женя покачала головой.
– Где твоя сестра, Саша?
– Ушла еще вчера.
– За хлебом. Наверное, стоит в очереди с моей мамой, – Женя взглянула на меня и фыркнула. Мне показалось, что ее губы дрожат.
– Нам нужно найти ее, пока не поздно.
Она поднялась с бревна и отряхнула шорты.
– А мама и папа?
– Нет никаких мамы и папы. Только я, ты и твоя сестра. Мне нужно было два дня, чтобы понять, что ты настоящий.
Она кивнула в сторону берега.
– Ты можешь пойти со мной или вернуться домой, поесть еще тухлого мяса с сухими огурцами и послушать истории про хлеб.
Не дожидаясь ответа, она пошла вперед, скрываясь все глубже в густой раките. Зелень вокруг казалась неестественно яркой, словно акварель, а наполненный запахами лета воздух одновременно прохладным и знойным. Где-то вдалеке слышалась сирена далекого поезда.
– Подожди, – я накинул куртку и пошел за ней.
6
Ира плохо спала. Почти каждую ночь плакала, хотя на вопросы не болит ли что отрицательно мотала головой. Поначалу это беспокоило всех, а но через пару дней ночные слезы списали на обычные детские капризы. Только Женя потихоньку перебралась с раскладушкой вниз и частенько трогала прохладный лоб малышки. Та ворочалась во сне и морщила личико. Иногда звала маму.
Силуэт мамы можно было видеть из окна. Она прохаживалась вдоль теплиц, заглядывая в каждую. В свете луны она казалась бледным призраком, обходящим свои владения. Очередной отказ поехать домой Женя получила в тот день, когда пропала мама.
«Ушла за хлебом», – коротко пояснил отец.
Два последующих дня Женя сидела на крыльце, обхватив руками колени, прислушиваясь к гудкам поезда вдалеке. Папа снова стал обычным и больше не чинил ржавый замок, раскладывая детали на кухонном столе, только когда речь заходила о маме, словно проваливался в себя и сидел часами с безразличным взглядом. А на третий день Женя услышала шум мотора в конце дороги.
– Вы приехали вовремя, иначе бы я просто сошла с ума.
Мы сидели на палубе земснаряда и грелись под полуденным солнцем. Сюда нам пришлось идти вдоль берега, несмотря на то что я обещал найти более короткий путь через заросли ракиты.
– Ты всегда казалась такой веселой, беззаботной.
Женя печально улыбнулась.
– Нельзя показывать, что ты о чем-то догадываешься. На всякий случай. К тому же я не была уверена, что вы настоящие.
– А как