Крапива. Мертвые земли - Даха Тараторина. Страница 26


О книге
перевязанные ребра и нехотя признал:

– Нет, это вряд ли. Не сегодня.

– Тогда я убью тэбя, как собаку!

Шатай едва сдерживался, чтоб не обнажить оружие, коим для чего-то обвешал весь пояс. Однако медлил. Не иначе опасался поранить девку. И говорил грозным шепотом, отчего Влас не мог сдержать улыбки.

– Да не трогал я твою аэрдын! Муху согнал только. Остуди пыл.

Шатай вздернул подбородок и стиснул рукоять меча. Губы у него были изрезаны и сочились кровью. С клинком целовался, что ли?

– Я иду говорить с вождем. Когда закончим, скажу ему, что раб готов принять казнь. И нэ пытайся бэжать. Стэпь – наш дом. Мы найдем тэбя вэздэ.

Дерзкие речи заставили княжича разве что изломить брови. Он наклонился, проверяя, не осталось ли чего в котелке, и с сожалением разогнулся. Ребра болели не меньше, а может, и больше, чем когда этот самый юнец бил по ним ногой.

– Сразу видно, что ты из младших.

Влас говорил громко, и Шатай, не выдержав, схватил его за локоть и оттащил подальше от девки. Ишь до чего заботливый! Что-то не так он был заботлив, когда резал односельчан лекарки.

– Почэму…

Влас развел руками:

– Дурак потому что, вот и младший. Куда ж я побегу? Без еды, воды и калечный.

– Аргх! Нэт! Почэму говоришь, будто нэ в плэну, а гость?

Влас сощурился:

– А я разве не гость? Был бы пленным, давно бы висел распятый на солнце, а птицы клевали бы мне глаза, так у вас принято? А ежели оставили меня живым да лечите… Авось договоримся.

– Мы нэ договариваемся с трусами!

Он толкнул княжича в грудь, но тот даже не покачнулся. Одним богам известно, как Влас не подал виду, но жаловаться на раны перед врагом – последнее дело.

– Конечно. Вы только режете деревенщин, что и вооружиться толком не могут.

– Мы убиваем мужэй!

– А еще детей, стариков и… собак, как я мыслю, – докончил за него княжич.

Шатай подошел к нему непозволительно близко, заглянул в глаза. Встретились раскаленные черные угли и серые ледяные озера. Влас глядел спокойно и улыбался. Уж что-что, а улыбаться тем, кого собирается убить, он умел.

– Когда аэрдын проснется, – медленно и четко отчеканил шлях, – скажи, что я приходил спэть ей. В послэдний раз.

Нечто шальное звучало в его голосе. Отчаянное и глупое. Влас быстро ответил:

– Вот еще. Я гонцом не нанимался.

Шлях так и разинул рот:

– Я нэ прошу, я приказываю тэбэ!

На сей раз Власу пришлось зажать себе рот ладонью, иначе хохотом мог разбудить весь лагерь. Присел на траву, подогнув под себя одну ногу, и, кончив смеяться, фыркнул:

– Еще ты мне не приказывал. Я княжич. Ты в столице сапоги бы мне чистил.

Он сорвал былинку и закусил зубами, а после расслабленно откинулся на спину, заложив руки за голову. Ребра болели смертно, но показать гордому мальчишке, что ни в грош его не ставит, шибко хотелось.

Шатай потоптался еще маленько. Вроде и обиду без отмщения оставлять негоже, а вроде и спешил куда-то.

– Я все жэ убью тэбя. Позжэ.

– Это если вернешься, – отозвался княжич. – Сам же сказал, что приходил петь в последний раз. А оружия на тебе столько, сколько в бою не было.

На это Шатай не сказал ничего. Он рассеянно коснулся меча, с него пальцы перескочили на рукоять ножа, а с нее на булаву. Влас следил краем глаза: пальцы у Шатая дрожали.

– Эй! – окликнул он, когда шлях собрался уходить.

– Чего тэбэ?

– С кем биться-то собрался?

– Это нэ твое дэло!

– Ну, как знаешь. – Влас равнодушно пожал плечами.

– Нэ твое, но я скажу. Аэрдын пожелала взять мэня в мужья.

Шлях замолчал, выжидая, пока пленник изумится. Но тот лишь поторопил рассказ:

– Ну?

Шатай насупился:

– Я просил вождя соединить нас прэд богами. А он… – Шлях сделал два больших шага, оказался подле княжича и, подумав, присел рядом. Продолжил: – Он сказал нэт. И я вызвал его на поединок, потому что это мое право.

– Потому что вождь всегда должен принимать вызов, кто бы его ни бросил. И ты собрался стать новым вождем, – угадал Влас.

Шатай подтянул к себе ноги и уронил голову на колени. Мальчишка не хуже княжича знал, что из такой битвы ему живым не выйти. Но и отступиться не мог.

– Я пришел попрощаться, – сказал он. – Но нэ хочу будить ее. Она спит…

– Спокойно, – задумчиво докончил Влас.

– Да. Пусть еще… нэмного.

Влас взлохматил себе волосы и тут же пожалел. Сначала о том, что задел едва начавшую заживать ссадину, каковой наградил его конь Стрепета, а после о принятом решении.

– Ладно. – Княжич ударил себя ладонями по бедрам. – Ладно. Что расселся? Когда поединок-то? На рассвете небось?

– Откуда знаешь наши обычаи?

– Я не обычаи знаю, а таких, как твой вождь. И я сражался с ним, знаю, каков он в бою.

– Но ты проиграл.

– Я не победил. Но бой еще не кончен. Я тебе помогу.

– Я нэ приму помощи того, кто сдался в плэн. – Шатай плюнул на две стороны.

– А того, кто зарубил подземную тварь, когда все вы уносили ноги? – уточнил Влас.

Шатай нахмурил светлые брови. Победить он не чаял, но и умирать не хотел. А Власу глупый шлях был нужен живым.

– Вы, срединники, нэ дэлаете ничего, что нэ принэсет выгоды. Твоя выгода в том, что ты надэешься на мою защиту?

Княжич поманил Шатая к себе и заговорщицки шепнул:

– Или мне просто очень-очень скучно.

* * *

– Он бьет снизу вверх, вот так.

– Я знаю, как он бьет. Я живу в его плэмэни.

– Ты смотрел на него как на вождя, а теперь посмотри как на противника. Когда он бьет вот так, силы в ударе больше, чем можно отвести. Но ты ловок и быстр, поэтому убегай.

– Дэти Мертвых зэмель не убегают!

– Если жить захотят, то научатся, – отрезал княжич.

Пышные листья вишни прятали их от лагеря, а шум воды приглушал звуки. Даже крепко спящая травознайка не шелохнулась, когда меч Шатая улетел в сторону.

– Да что ты в него вцепился, как в палку! Не держи крепко, так скорее выбьют!

Шатай сцепил зубы:

– Нэ учи мэня драться, раб.

– Да тебя учить пустое! Все как об стенку горох!

Вот когда княжич понял старого дядьку Несмеяныча! Учить того, кто и без помощи мнит себя мастером, – наказания хуже не придумаешь!

Но чего вдосталь было у шляха, так это резвости. И как знать, может, она и защитит Шатая от вражеского клинка. Лишись мальчишка жизни, Влас

Перейти на страницу: