Эти воспоминания были заперты во мне в тот день, когда Грэйсин спас меня, но сейчас я вновь открываю эту дверь. А вместе с тем, возвращаюсь и к тому месту в своем сознании, где хранится память о жестоком обращении Вика.
– Почему ты причинил мне такую боль, Вик? – спрашиваю я, потому что больше не могу отделить одно воспоминание от другого. – Зачем ты забрал у меня нашего ребенка?
Когда Эндрю замолкает, у меня тоже перехватывает дыхание. Молоток падает на пол, а я опускаюсь на колени. Несколько секунд я сижу неподвижно, охваченная оцепенением и эмоциональным опустошением. Опустив лицо вниз, я пытаюсь увести свою растерянную душу от края бездны. А затем делаю глубокий вдох, готовясь подняться на ноги и оставить ублюдка, чье имя уже не имеет значения, наедине с Грэйсином на произвол судьбы, какой бы она ни была. Но этот урод лишь притворялся, что потерял сознание. Он наносит мне стремительный удар в бок, и я падаю на пол. Ударившись головой о бетонный пол, я теряю ориентацию, а ему удается схватить нож и освободиться от оставшихся пут. Я успеваю увернуться от взмаха ножа, тот пролетает в воздухе, и шипящее лезвие проносится в нескольких сантиметрах от моего лица. В этот миг я слышу, как падает стул, Грэйсин встает. Прежде чем я успеваю осознать его намерения, мои пальцы нащупывают молоток. Я беру его в руки и начинаю размахивать перед собой, не задумываясь о том, для чего он предназначен. Внезапно молоток сталкивается с плотью, с глухим треском кроша кости, и парень безвольно падает на пол.
Я застываю от ужаса, а через несколько секунд в отчаянии опускаюсь на пол. Мне хочется плакать, но внутри меня царит безмолвие. Я пытаюсь кричать, но мой голос больше мне не подчиняется. Мне хочется выместить свою ярость на том, кто организовал мое похищение, но я не чувствую даже злости. Меня охватывает умиротворение, словно из души изгнали всех демонов.
Внезапно проектор выключается, я погружаюсь в темноту и ощущаю на своем теле руки Грэйсина – мягкие, но в то же время твердые, теплые, но холодные. Каким-то образом этот человек становится для меня всем, что мне нужно.
– Ты хочешь этого? – спрашивает он.
Когда он сказал, что разберется с Дезмондом, я не ожидала, что он использует его для поиска людей, причинивших мне боль.
– Хочу чего? – с моих губ срывается рыдание.
Но ради всего святого, почему я должна этого хотеть?
– Ты этого хочешь? – повторяет Грэйсин, убирая волосы с моего лица и заправляя их за уши. – Вот на что похожа моя жизнь: она жестока и полна крови, как и я. Во мне живет монстр, мышонок, поэтому я хочу спросить еще раз: ты этого хочешь?
– Грэйсин, пожалуйста, я не могу.
Он страстно целует меня, проникая языком в рот. Я понимаю, как нуждаюсь в его поддержке и утешении, и прижимаюсь к телу Грэйсина. Я кладу руки ему на плечи и всхлипываю от его грубых прикосновений.
– Ты можешь! Скажи мне!
– Да, – кричу я. – Да, я хочу тебя! Я одновременно и люблю, и ненавижу тебя! Я не переставала думать о тебе с того дня, как мы встретились! Ты преследуешь меня во снах. Я вижу тебя повсюду, даже когда ты далеко. Несмотря на все, что ты со мной сделал, я все равно хочу тебя. Тебя обрадовало это признание? Зачем ты заставил меня это сделать? Зачем привел его сюда? Ты знал, что я причиню ему боль?
– Я привел тебя сюда, потому что ты не должна думать, что жизнь с таким мужчиной, как я, будет долгой и счастливой. Моя жизнь полна ужаса и жестокости, и они не уступают тому, что произошло сейчас в этой комнате. Но факт остается фактом: я никогда тебя ни к чему не принуждал. Правда состоит в том, что мы с тобой не такие уж и разные, как ты думаешь, – я пытаюсь возразить, но он прерывает меня поцелуем. – Не волнуйся, это не так уж плохо. Этот парень – просто кусок дерьма. Он был хуже, чем самый ужасный человек в твоей жизни, даже хуже Вика. Он полностью заслужил то, что с ним произошло.
– Я просто хочу обо всем забыть. Я хочу, чтобы этот ужас с Сэлом закончился, и мы вместе могли бы начать все с чистого листа. Как будто ничего этого не было.
Я обнимаю Грэйсина так крепко, что мои плечи начинают ныть от боли, но мне все равно.
– Но сначала я думаю, что мне нужно поспать. Я не хочу спешить с выводами, а сейчас очень устала. Мы можем пойти наверх? – неожиданно для себя спрашиваю я и на мгновение замираю, осознав, что только что произнесла. – Пойдем наверх вместе. Я просто не хочу спать одна. Только не сегодня.
Глава 29
После короткого разговора с одним из охранников, которому Грэйсин дает указание избавиться от трупа, он провожает меня в мою комнату. Тот факт, что я больше не беспокоюсь о мертвом теле, свидетельствует о многом.
Грэйсин ведет меня прямо в ванную, где я молча прислоняюсь к стойке и наблюдаю, как он включает душ и раздевается прямо передо мной. Я не уверена, что смогу подобрать слова, чтобы объяснить произошедшее, поэтому просто молчу. Наконец, повернувшись ко мне, Грэйсин помогает мне раздеться. Но в его действиях нет ничего сексуального. Он проявляет заботу, но в какой-то своей особенной, странной манере. Я не пытаюсь анализировать его поступки, потому что в этом нет необходимости, и просто хочу понять его самого.
Он помогает мне принять душ, крепко прижимает к своей груди, и я осознаю, что на сопротивление у меня не осталось сил. А даже если бы они у меня были, я не уверена, что смогла бы его оттолкнуть. Поэтому я наслаждаюсь объятиями, пока он бережно моет мне голову и намыливает тело. Затем он опускается на колени, чтобы осмотреть мои ноги. В тех местах, где кожа сморщилась и покрылась ожогами, я ничего не чувствую, но все равно вздрагиваю, когда он касается губами каждого шрама.
– Никто и никогда больше не причинит тебе такой боли, – говорит он, а затем поднимает голову, и я замечаю на его губах дьявольскую улыбку, – за исключением, возможно, меня.
Я дрожу, несмотря на то, что на меня