– Но ты не причинишь мне боли.
– Нет? – спрашивает он и поднимается на ноги, чтобы ополоснуть мои волосы.
– Нет.
– Почему ты так думаешь?
– Ты мог причинить мне боль, когда нашел меня в Лос-Анджелесе, – я зеваю, прижимаясь к нему еще ближе, и наслаждаюсь прикосновениями его теплых рук к моей спине. – Я была удивлена, почему ты не пришел за мной сразу же после того, как нашел.
– Перед этим мне нужно было кое-что сделать. Я должен был вернуться домой и отчитаться перед работодателем. Я не ожидал, что они так быстро найдут тебя, иначе сразу бы приехал.
– А то видео? – сонно спрашиваю я. – Как оно к тебе попало?
Грэйсин выключает воду и тщательно вытирает меня полотенцем, а когда я выхожу из душа, следует за мной, чтобы помочь мне одеться.
– Когда я вернулся к тебе домой и не обнаружил тебя, то подумал, что стоит забрать хотя бы что-то. Что-то, что будет напоминать мне о тебе. Так как твоих личных вещей там было немного, мне пришлось ограничиться этой пленкой. Я не был уверен, что последую за тобой, но и не мог допустить, чтобы это был последний раз, когда я тебя видел.
– А как же Эндрю?
– Мы немного поболтали с Дезмондом, и он подсказал мне, где можно найти Сэла, Дэнни и Эндрю, – он берет меня за подбородок и наклоняется, чтобы поцеловать. – Я ни за что на свете не позволю другому мужчине причинить тебе такую же боль, какую причинили они.
– Зачем ты включил то видео? Зачем ты вынудил меня это сделать?
– Чтобы ты знала: ты всегда можешь дать отпор обидчикам, – отвечает он.
– Думаю, ты уже это доказал, – сухо говорю я.
Он снова целует меня, мы без лишних слов падаем в постель и засыпаем до самого рассвета. Проснувшись, я вижу, что Грэйсин уже одет и смотрит на меня, заботливо убирая волосы с моего лица. Мне не нужны слова, чтобы понять, что он рядом и это неизбежно.
Извинившись, я вылезаю из-под одеяла и, быстро прошмыгнув в ванную, чищу зубы. К моему возвращению он расхаживает по комнате. Он не заходил сюда с тех пор, как я приехала, и теперь с любопытством разглядывает все, что я собрала в этой комнате: библиотечные книги, которые я так и не прочитала, цветы из сада и набор гантелей из спортзала.
– Мне всегда было интересно, чем ты занималась, когда меня не было рядом.
Он смотрит на меня, сжимая в руках засушенный цветок и осторожно поворачивая его за стебель.
– Почему?
– Ты покорила мое сердце. С момента нашей первой встречи я не могу перестать думать о тебе. Кажется, я никогда не смогу забыть тебя.
– А ты этого хочешь? – спрашиваю я.
– Нет, – уверенно отвечает Грэйсин, приближаясь ко мне.
Его зеленые глаза, словно грозовое летнее утро, сияют и излучают какую-то магическую энергию.
– Тесса, – тихо произносит он, а затем со стоном обхватывает мою голову руками.
Грэйсин страстно меня целует, и, обняв его, я ощущаю, как дрожит его тело. Он едва сдерживается, и в этом нет ничего романтического и нежного. Это настоящий захват, осада, и, не в силах сопротивляться, я позволяю ему снова уложить меня на кровать.
Мне все равно, что это неправильно, что он плохой человек, и я должна бежать от него. Меня не волнует ничего, кроме того, что рядом с ним я чувствую себя более живой, чем когда-либо прежде. Я ощущаю, что действительно живу, что могу вдыхать полной грудью. Не знаю, когда я успела простить его за то, что он сделал со мной. Но теперь желание обладать им вспыхнуло с новой силой. Страсть и гнев смешиваются во мне, и я полностью отдаюсь этим чувствам.
– Ты доверяешь мне? – спрашивает он, и я молча киваю, лежа под ним, с нетерпением ожидая его прикосновений.
Дождавшись моего согласия, Грэйсин закрывает глаза и осторожно, чтобы не задеть травмированную руку, помогает мне снять рубашку. Его взгляд скользит по обнаженной коже, а затем, посмотрев на мое лицо, он начинает осыпать его нежными и неторопливыми поцелуями.
Зарывшись пальцами в его волосы, я подаюсь навстречу его прикосновениям.
– Ты хочешь, чтобы я остановился? – спрашивает он, уткнувшись лицом в мою шею. – Ты хочешь уйти?
Я открываю рот, чтобы ответить, но он не дает мне такой возможности, и заполняет его своим языком. И забыв, что хотела сказать, я позволяю ему проникнуть еще глубже. Быстрыми движениями рук он расстегивает пуговицу и молнию на моих брюках, а затем скользит пальцами под пояс трусиков. Он дразнит меня, и, испустив стон, я откидываюсь на подушки. Отстранившись от моего рта, Грэйсин наклоняется к моему уху и нежно покусывает чувствительное местечко за ним. Мой сладостный вздох наполняет комнату. Я не могу контролировать реакцию на его прикосновения, так же как не могу остановить восход солнца. В моем лоне разливается жар, в груди ощущается тяжесть, а соски становятся твердыми, словно камешки. Грэйсин издает одобрительное рычание, ощущая влагу между моих ног. Он начинает ласкать клитор, и я тихо вздыхаю, пока он играет с той частью моего тела, которая больше всего жаждет его близости.
– Не останавливайся, – прошу я, вспоминая, как это делается, – пожалуйста, Грэйсин, пожалуйста.
Услышав свое имя, он убирает руку, и я протестующе вскрикиваю, принимая сидячее положение. Но осознав, что он встает только для того, чтобы раздеться, я замолкаю и снова ложусь на спину, наслаждаясь зрелищем.
Боже, какое потрясающее тело! И теперь оно принадлежит мне.
Пока он расстегивает пуговицы на рубашке, я любуюсь открывающимся передо мной видом, жадно рассматривая каждый обнаженный участок его кожи. Он останавливается, чтобы развязать шнурки и снять ботинки, те с глухим стуком падают на пол у кровати, а я встаю на колени и тянусь к нему. Я кладу руки ему на плечи, и он замирает под моим прикосновением, словно лев, который позволяет человеку себя погладить. Завороженная этим моментом, я снимаю с него рубашку.
– Не могу поверить, что ты сделал пирсинг, – с недоумением произношу я, не в силах отвести взгляд от сдвоенных металлических колец. Но внезапно, передумав, провожу ладонями по его прессу. – Они все еще болят?
– Они были у меня и раньше, – отвечает он немного резко. – Я снова поставил их после Блэкторна, и да, они все еще болят. Теперь потребуется еще пара месяцев, чтобы они полностью зажили.
– О! – восклицаю я.
– Но если это тебя пугает, то через несколько минут тебя ждет настоящий сюрприз!
Я не понимаю, о