Соли нет. Зато лекарей в Кондырево целое медучилище. Семнадцать бывших ратников, получивших увечья незначительные и десять молодых пацанов из крестьян. Уж отвары из листьев смородины смогут сделать.
Прошло пять дней, а температуры и головной боли Юрий Васильевич не почувствовал. Прошло шесть дней. Температура из сорока почти заряжённых только у одного поднялась.
И все сдохли на восьмой дней. Шутка. Чёрная. На восьмой день температура поднялась почти у всех. И голова заболела. Всю смородину запасённую истратили. Боровой им сказал теперь ростки малины заваривать и кору ивы. Там природный аспирин. Даже жевать принялись молодые побеги малины. Колючие гады!
Через три дня в основном все уже стали выздоравливать, а через пять возобновили тренировки пока в щадящем режиме. У Юрия Васильевича только два маленьких пузырька на плече образовалось, которые исчезли вскоре практически без следа. Можно признать эксперимент успешным и теперь братика заразить… Пусть сдохнет… Пусть сдохнет каждый, кто не поверит в прививку.
Событие пятьдесят третье
Считай, весь август в холостую прошёл. Единственное, чем в инкубационный период занимался Юрий Васильевич, а потом, когда болел ещё и выздоравливал, так это шахматами. Играл с пацанами. Учил новичков играть в шахматы и шашки. Даже турнир провёл четырёх коней. Ну, это ладно, это для души и отдыха, но ведь ещё и работал всё это время, Юрий Васильевич переработал книгу по шахматам португальца и дополнил её интересными партиями с разборами, которые вспомнил. Боровой всё это записал и зарисовал. Нет, не манией величия заразился. Просто к нему в Кондырево приехал-таки первый на Руси книгопечатник. Ясное дело — немчин. Немец. Это суфикс такой — ец. Пловец, жнец, на дуде игрец.
Сразу в омут с головой Вальтер Шваб не бросился. Он затребовал русский алфавит. Выдал ему брат Михаил. Немец работал над шрифтом две недели. И принёс листок с русскими буквами под готику искривлёнными.
— Ты, мастер Вальтер, красивые, конечно, буквы нарисовал. Слов нет. Такой шрифт нужен. Будем им подарочные открытки печатать. Но для книг нужно совсем другое, — и Боровой ему обычные печатные буквы из двадцатого века нарисовал.
Немец кинул листок на землю и топтаться на нём начал. Нет, конечно. Только вот рожу веснушчатую, с рыжими патлами, не знавшими никогда расчёски, скорчил такую, что лучше бы бросил и потоптался. Презрение не презрение, скорее жалость к умственно неполноценным русским. Варвары. Дегенераты, ничего в красоте не понимают. Думкопфы бляйбены. Свинячьи собаки.
— Шрифт должен быть красивым. Книгу должны люди выбрать за красоту и купить. Книга дорога, и люди чтобы купить должны оценить и красоту обложки, и красоту шрифта, и… — Вальтер махнул рукой, чего это он решил перед свиньями жемчужины кидать.
Юрий Васильевич дождался перевода рукописного и кивнул. Вот не знает толком немецкий. Опять же чёрт его знает на каком диалекте Шваб говорит. Швабия — это юг Германии. Бавария. Там вообще все немцы ругаются, что баварцев не понимают. Но тем не менее, не зная баварского Юрий даже не по губам, а по глазам отповедь и сам прочёл.
— Вальтер, давай сделаем, как я написал, без завитушек один комплект литер, а второй ваши — готический. Какие книги я скажу будем печатать моим шрифтом, а для подарков Великому князю или митрополиту будем печатать красивым шрифтом. Устроит тебя такой компромисс?
— Это много работы. Долго…
И опять Боровой понял, чего там немец рожу в очередной раз скуксил.
— Херня вопрос. Я дам тебе в помощь парочку кузнецов, одного ювелира и тридцать пацанов. Руссо экономисто — работаем быстро.
Выделили Вальтеру Швабу дом, что построили для Тимофея Ляпунова. Не сказочный терем, но дом в два поверха с летней кухней, чтобы в доме едой не воняло, и ватерклозетом. Трубы все, правда, керамические, но никто и не предлагал их на прочность молотком проверять. Жильё мастеру понравилось. Как и обеды, что для него Юсуф — повар хана Сафа-Герая готовил пока. А чего, готовит на десять человек, включая Борового, теперь на одиннадцать будет.
Мастерскую пришлось строить. Но чтобы дело не простаивало сначала выделили Вальтеру закуток в цехе, где черепицу делали цветную. Там полно печей с температурами в тысячу градусов, а для плавки свинца, или свинца с добавками олова и трёх сотен градусов за глаза.
Когда за дело берётся мастер, то дело спорится. А когда за дело берётся мастер с тремя подмастерьями, то работа кипит. А когда плюсом ещё тридцать помощников отважных, но косоруких, то… Всё же чуть быстрее получается… Наверное. Хотя…
Отлили литеры, припаяли их к… А чёрт его знает, как эта штука называется — полоска такая. Макнули в краску, что собственноручно развёл из привезённых им секретных ингредиентов Шваб, и тиснули вручную на лист хорошей дорогой бумаги. Написка получилась чёткая и красивая, первыми отлили буквы под готику. На листке написано — шахматы.
— Схемы придётся резать на дереве вручную, — важно эдак через губу, как истинный немец поведал унтерменьшам хер Вальтер.
— У меня есть неплохой резчик по дереву. Делает образцы для литья матриц, которыми будем стекло штамповать. Я его сейчас пришлю. Обсудите первоочерёдность работ. У него два пацана в подмастерьях. Тоже уже неплохо резцом владеют
— Завидую я мастеру, что после меня будет с тобой работать, князь, — как-то чуть сдулся немчин, — всё то у тебя есть. И сразу полно помощников. В Кракове мы делали всё вдвоём с моим младшим братом, царствие ему небесное, — Немец смахнул настоящую слезу и ещё больше скуксился.
— Первый раз вижу людей, которые завидуют самому себе. Оставайся, мастер Шваб, в этом городке. Работай спокойно, жену тебя найдём красавицу дочку дворянина, ну рыцаря, по-вашему. А потом и тебя в дворяне запишем. В рыцари. А работы у нас столько, что вскоре и тридцати помощников будет мало. Вон, докторус с нами обедает вместе, мусульманин. У него есть книга его учителя… книги. Шестьдесят томов. И представь, каждую нужно с тысячу экземпляров напечатать.
Событие пятьдесят четвёртое
Потешные после прививки уже возобновили тренировки. Сразу в глаза две вещи бросились. Первая закономерная шестеро новичков были как ходячие мертвецы из фильмов. Они были тощие, низкие и медленные. Даже заторможенные. Это год гонять и кормить надо, чтобы они человеками стали. А второе, что тоже быстро нарисовалось, это то, что за три месяца пока принимал участие в походе судовой рати, Егорка тоже серьёзно отстал от