Еда, насколько я уже успел понять, очень неплохая, достойная и офицерского стола. Это же и подтвердили глаза тех офицеров, которые пришли на пьянку.
— Знатно потчуете, господин унтер-лейтенант! — всеобщее одобрение высказал словоохотливый прапорщик Смолин.
Однако он, как и другие офицеры, кроме только что Данилова, рассматривали стол и вокруг его с особым интересом, будто бы ожидали что-то ещё увидеть. Я понял, что именно.
— Венгерское, господа! — провозгласил я, выуживая из мешка два больших бутыля с вином [в России в те времена шампанского или не знали, или пили его крайне мало, всё больше употребляли венгерское вино, порой называя так и другие вина. Французский посол Шетарди привез шампанское в Россию].
— Вот это дельно! Сие по-нашенски! — сказал Смолин, а лица иных офицеров озарили счастливые улыбки.
— Немудрено, что у гвардейца серебро водится. Это иным за выход не заплатят, а гвардии завсегда, — пробурчал Данилов.
Я проигнорировал его реплику, тем более, что она была сказана тихо, можно было и не услышать. Но насторожился — не хочет униматься лейтенант. А мне хотелось бы избежать ссоры. Плодить вокруг врагов — не мой метод. Особенно, когда предельно понятно, кто именно враг.
Колбаски были уже нанизаны на прутья и доходили на углях до готовности. Аромат шёл необыкновенный, шашлычный. Собравшиеся офицеры то и дело задирали носы кверху и смотрели в сторону сержанта Кашина, которого мне пришлось поставить следить за готовкой.
На мой зов прийти на ужин откликнулись семь офицеров, чьи подразделения полагались по соседству. Конечно, кормить весь офицерский состав оперативного резерва полковника Юрия Федоровича Лесли я не собирался. Его приглашать не стал. Но предварительно уточнил у Смолина, насколько будет уместным пить вино с полковником. Неуместно. По крайней мере, при большом скоплении офицеров.
Ну, и не будем.
Наибольший чин из присутствующих, насколько я сумел понять, был у ротмистра Саватеева Дмитрия Алексеевича. Он и вел себя степеннее, посматривал на всех, словно отец за сыновьями. Было видно, что Саватеев чувствовал себя ответственным за все, что происходит.
— Господа, за здоровье её императорского величества! — провозгласил я первый тост и осушил глиняный стакан с вином.
Бокалов и фужеров наше застолье не предполагало.
— Лейтенант Данилов! — строго и даже несколько со злобой произнёс ротмистр Саватеев.
Это обращение привлекло внимание всех присутствующих. Данилов поморщился. С вызовом посмотрел на меня, а после на ротмистра, и всё же выпил свою порцию венгерского.
Занятно. Ведь налицо явное пренебрежение персоной императрицы. Ведь Данилов не только скривился от упоминания мной Анны Иоанновны, он попробовал и отставить чарку с вином. Насколько я знал, при этой императрице были введены жесткие законы, когда даже монету с ее изображением нельзя бросать, не попав под подозрение в осквернении имя государыни.
Не сказать, что я так сильно воспылал любовью к государыне. Но понимал, что раз она признанная императрица, то невозможно начинать застолье без того, чтобы выпить за её здоровье.
Впрочем, инцидент не имел продолжения. Господа офицеры, будто и не заметили ни поступка Данилова, ни того, что ротмистр все же призвал его к порядку. Все стали жадно есть. В какой-то момент я даже подумал, что, хоть и накупил еды с лихвой, её может не хватить. Сразу два окорока были взяты в руки. Ели мясо не чинясь, не опасаясь вымазаться. И остро заточенные ножи русских драгунов начали срезать мясо большими ломтями. Не остались без внимания и петухи.
Этикет? Нет, не знают мои гости, что это такое! Или не считают нужным здесь и сейчас манерничать. Но мне подобное поведение офицеров даже по нраву. Не любил я и в прошлой жизни жеманности и показушности за столом. Дескать, все вокруг быдло, а я умею распознавать среди множества вилок ту, которой едят моллюсков! Интересно, а при дворе так же? [Возможно, сама Анна Иоанновна и не блистала этикетом, но при дворе неизменно были столовые приборы с ножами, вилками для разных блюд и всем сопутствующим].
— За гостеприимного хозяина! — провозгласил тост ротмистр Саватеев.
Казалось, что присутствующим уже вообще не важно, за что пить, главное — не прекращать это увлекательное дело.
— Позвольте, господа, выпить мне за своё! — решительно произнес лейтенант Данилов.
— Не портили бы вы вечер, сударь! — всё же не выдержал я. — Если у вас есть ко мне вопросы, я отвечу на них. Но такое поведение неприемлемо.
Данилов поморщился, отошёл в сторонку и залпом выпил вино. А я недоумевал, что с лейтенантом не так, и почему такая реакция на моё присутствие. И зачем тогда он вовсе пришёл?
Вскорости начал накрапывать дождь. Тот навес, что был над столом, не спасал — уже скоро дождь усилился и пошёл косо, так что спрятаться от ненастья можно было только в шатре.
Солдаты споро перенесли стол, три лавки, взятые в аренду у того же Саватеева. Пришлось ютиться на крайне ограниченном пространстве. Все же мой шатер был куда как меньше Миниха, где и пять десятков человек разместятся.
— В тесноте, да не в обиде! — произнес я известную присказку.
Не скажу, что с моими словами согласились все гости, наверное, и никто не согласился. Но деваться некуда. Начался настоящий ливень с грозой и молнией.
Однако через час обильного питья и поедания, как по мне, так слегка сыроватых колбасок, всем было уже абсолютно безразлично, в тесноте ли они находились, или в просторном помещении. Только один человек всё бросал косые взгляды.
Я хотел уже было подойти к Данилову, потребовать от него объяснений, но, с одной стороны, уединиться для разговора не было где, если только под дождем, с другой стороны — вездесущий, говорливый Смолин опередил меня, обращаясь к лейтенанту:
— Антон Иванович, а как же лихость да удаль показать?
— Дождь нынче. И без того в войсках хворых четверть. Еще и мне захворать? — вполне рассудительно ответил Данилов.
Но вскоре ливень сошел на нет, и вся наша компания, успев несколько набраться вином, вывалила наружу. Я, как и остальные, был в штиблетах, полуботинках, которые почти моментально пропустили воду, и ноги стали мокрыми. Первый путь к простуде.
— Лейтенант Данилов! — вопрошал ротмистр Саватеев, показывая на небольшой, размером скорее в грейпфрут, кочан капусты.
Теперь до меня дошло, зачем офицеры притащили с собой овощи. Сперва я подумал, что это еда. Нет, это