Аплодисменты.
– И гадалка, она же сказительница, она же стряпуха Бояна! Также на игре будут работать шестеро игротехников, которых вы сейчас видите, так сказать, лицом, а во время игры сможете наблюдать исключительно в костюмах!
Игротехники машут руками, люди снова аплодируют. Инопланетцы слушают молча и очень внимательно. Людей собралось более двух десятков – как обычно, семьи с детьми, подростками, некоторые даже с бабушками и дедушками. А инопланетцев всего пятеро, зато каких!
Денотат из Магелланового Облака («Только не спрашивайте, из которого, о-хо-хо!») – метровая беспанцирная улитка с коммуникационным хоботом. Денотат решил изображать боевого слона своего человеческого друга – подростка по имени Матвей. Никто не решился сказать Матвею и Денотату, что слоны не укладываются в сеттинг, да и смысл говорить об этом – при всём желании улитка с хоботом не могла бы отыграть коня.
Континуант – трапециевидный собакоподоб, эволюционировавший в галактике Треугольника. Он тыкался острым носом в землян и выглядел виноватым – не то оттого, что его галактика через миллиарды лет столкнётся с галактикой Млечного Пути, не то из-за дымящейся кучки под ёлкой.
Ъэьх – плотнотуманное облако, которое весьма вольно обходилось со временем и пространством, потому иногда в крепости могло быть сразу три Ъэьха или один, но растянутый по всей длине лестницы от входа до третьего этажа, а иногда Ъэьх пропадал буквально на полуслове и снова возникал где ни попадя.
Буба и Кики – гуманоидная пара из неподалёкого дискообразного балджа. Буба выглядел округлым, но утверждал, что это оптический обман из-за большого расстояния до его дальнего бока. Кики была костлявая и едкая, а кокошник на ней выглядел поднятым забралом.
– И помните, что игра подстраивается под ваши действия! – в завершение произнёс Григорий. – Вы можете одолеть врага, но можете и проиграть – это изменит ход сюжета! Быть может, к завтрашнему вечеру вы будете праздновать Новый год у наряженной ёлки – а может быть, лишитесь доступа в крепость и никакого праздника не случится! Также помните, что игротехники и мастера находятся на посту до последнего игрока – это значит, что во время бодрствования вы никогда не остаётесь без внимания, не выпадаете из сюжета и антуража происходящего!
Обрисовав эти радужные перспективы, Григорий отступил в тень длинного коридора, скрестил пальцы на удачу и гаркнул:
– Начало игры!
Игротехники рассосались, словно клочья пыли по углам. Один помчался надевать костюм домового, остальные потрусили в домик мастеров.
Вперёд выступил Безымянный Богатырь и гулким басом очертил вводные:
– Итак, доблестные ратники, чтобы новогодье состоялось, вам нужно решить несколько задач! Отыскать, куда лесовик спрятал ёлочные игрушки, – раз! Защитить наши палаты от злого колдовства Бабы-яги да гусей-лебедей – два! Победить Соловья-разбойника, коий сидит на тракте и не даёт проезду гостям, – три!
* * *
Хотя на улице стемнело ещё до начала игры, вскоре стало понятно, что выходить придётся: дети встретили в трапезной домового, который что-то подливал в ведёрко с молоком. Разговорив шкодного духа, дети помогли ему найти коллекцию стеклянных камешков, припрятанных зловредной галкой, а в награду получили карту. На карте была единственная отметка-крестик – далеко за границей поселения, на домике с курьими ножками. У крестика домовой пририсовал корявый ёлочный шар.
– Лесовик спрятал игрушки у Бабы-яги! – сообразили дети и помчались поднимать взрослых в поход супротив зловредной старухи.
К Бабе-яге собрались все инопланетцы, семеро взрослых людей, трое детишек посмелее и двое подростков-кладоискателей, поскольку только у кладоискателей были лампы. Аэрогелевые мечи, которые успел «выковать» кузнец, достались пятерым ратникам, остальным гадалка-стряпуха Бояна раздала цветные клубочки, самолично заговорённые ею угомонение всяческ вредоносност.
Не так-то просто оказалось пройти по карте до обозначенного места: снегу навалило едва не по колено и никаких тропок в этой части леса не встречалось – разве только звериные. В темноте, освещаемой двумя лампами, не скоро стало ясно, что часть карты, изображающая лес за поселением, отзеркалена. А может, приключенцев просто путал вредный леший – иногда его лохматую спину видели промеж деревьев. Или вовсе не леший носился по снегу, а оживлённый злым колдовством гриб-чага? Наконец набрели на следы трёхпалых ног размером с локоть каждый и решили пойти по ним.
Люди сосредоточенно шмыгали замёрзшими носами, детишки жались ко взрослым, подростки с фонарями выступали важно, будто павы, инопланетцы оглядывали ночной лес восторженно и временами переглядывались с видом «Вот это да, вот так да!».
Избушка Бабы-яги была упрятана на совесть, не вдруг и разглядишь её, особенно во тьме. Вроде как ещё один сугроб, только с треугольной верхушкой и высоченный – однако около избушки корявился отмеченный на карте приметный пень, потому жилище Бабы-яги с трудом, но было опознано. Буба и Кики тут же потребовали, чтобы избушка повернулась к ним передом – но та не шелохнулась, а вместо этого по лесу разнёсся тоскливый крик филина. Дети и подростки сбились в кучку. Ратники посуровели лицами и тоже сбились в кучку.
С утробным скрипом отворилась дверь избушки, исторгла хозяйку на высокое крыльцо.
– Кручу-верчу, заморозить хочу, – низким простуженным голосом объявила Баба-яга и лихо спрыгнула наземь. – На гостей незваных ложка не припасена, зато котёл разогрет!
Сделала шаг вперёд, другой, и тут уже изрядно струхнули даже ратники, которым кузнец выдал мечи. Страшная она была, Баба-яга, носато-кудлатая, высоко-сутулая, и растрёпанное помело держала как оружие, и двигалась не как старуха, а как огромная змея: вытянет шею, вопьётся взглядом, подтянет тело за шеей – и тут же шагает в сторону, тянет уже шею за телом, и жрёт глазами, и что-то чарует, помахивая помелом.
– И тропинка, и лесок, – зловеще бубнила Баба-яга, – в поле каждый колосок…
За её спиной медленно поднимались из-за сугробов комкастые тени с горящими синими глазами, а ратники столь же медленно наступали, хотя не хотелось. Шедшие в первом ряду поднимали мечи, остальные приготовили заговорённые клубочки. Гусельник, не снимая перчаток, нервно сыграл песнь защиты от злого колдовства, посыпал защитными блёстками ближайших пятерых игроков и себя.
– Речка! – рявкнула Баба-яга, нацелившись носом на гусельника. – Небо надо мною! Это всё моё! Моё! Моё-о-о-у-о-у-о!
– Подождите! – вскричал вдруг Ъэьх, и его меч, парящий в плотнотуманном облаке, опустился. – Я помню этот стишок! То есть эту быличку. Эй, рать!