За прилавком девушка с татуировками, кольцом в носу и прямой челкой.
– Чем вас порадовать сегодня? – приветливо спрашивает меня она.
– М-м… чай латте, пожалуйста, – отвечаю я. – На миндальном молоке.
Я заглядываю за ее плечо, туда, где стоит кофемашина.
– Простите, – смущенно начинаю я, – а Спенсер случайно не здесь?
Она мотает головой.
– Сегодня утром босс улетел в Нью-Йорк.
– Босс?
– Ну да, Спенсер. Наш владелец, – уточняет девушка.
– Да-да, – киваю я.
Она вручает мне напиток.
– Вы, наверное, слышали, мы открываем филиал в Бруклине. Скорее всего, Спенсер задержится там на какое-то время. Налаживает аппарат для обжарки зерен… Вы уже пробовали наш юбилейный купаж? – Девушка указывает на стойку с пакетами кофе в зернах возле меня.
Я мотаю головой.
– Берите, пока есть возможность. К выходным, если не раньше, все расхватают, – советует она. – И не забывайте, что с каждого проданного пакета мы перечисляем десять центов фермерам Южной Америки.
Меня охватывает гордость. Значит, Спенсер это сделал! В точности, как и планировал.
– Я возьму четыре, – с улыбкой говорю я.
Девушка с любопытством смотрит, как я запихиваю пакеты в набитую сумку.
– Вы подруга Спенсера?
– Да, – киваю я. – Мы с ним старые друзья.
Я медленно поднимаюсь по лестнице, отягощенная мыслями и тонной меда для Рози. Я улыбаюсь, думая о Спенсере, о том, как он успокаивал меня в тот день на Бейнбридж-Айленде, как нежно обнимал. Это было так естественно, словно мы… половинки единого целого. И все же в тот день я впервые посмотрела на него другими глазами, впервые увидела в нем больше, чем приятеля. Может, мы еще встретимся, а может, и нет. А пока мне нужно успеть на паром.
Ускорив шаг, обгоняю группу туристов и двигаюсь к выходу с рынка. И тут мне слышится, будто кто-то выкрикнул мое имя.
– Лена? – вновь раздается голос из толпы.
Я оборачиваюсь, мой взгляд мечется по сторонам и наконец натыкается на знакомое лицо в нескольких метрах от меня.
– Спенсер?
Я застываю на месте, и посетители рынка с раздражением обходят меня с двух сторон. Спенсер все тот же – знакомая мальчишеская улыбка, добрый взгляд синих глаз. Но кое-что изменилось: он стал более элегантным, более солидным. Спенсер шагает ко мне в темно-синем спортивном пиджаке с кожаной сумкой через плечо.
– Ух ты! – искренне изумляется он. – Лена! Глазам не верю! А я еще думаю: ты – не ты. Сколько же лет прошло? Десять? Или больше?
«Нет, всего пара недель, – хочу сказать я. – А точнее, двадцать два дня».
– Да, что-то вроде того, – произношу я вслух.
– Вернулась в Сиэтл?
– Нет, я живу в Сан-Франциско, но на некоторое время задержусь тут. Я приехала навестить тетю на Бейнбридж-Айленд. Приятно ненадолго оторваться от работы, прочистить голову.
– Понимаю! – кивает Спенсер. – С тех пор как три года назад я стал владельцем кофейни, у меня не было ни единого выходного дня.
– Поздравляю! – говорю я, чувствуя, как грудь сдавливает от волнения. – Я тут… заходила. Просто хотела поздороваться. Бариста сказала, ты улетел в Нью-Йорк.
– Рейс отменили, – пожимает плечами он. – Судя по всему, над Атлантикой зреет ураган.
Я ставлю тяжеленную сумку возле ног. Никогда в жизни я так не радовалась урагану.
– Удивительно, столько времени не виделись, а тут – на тебе! – весело щурит глаза Спенсер, когда луч солнца падает ему на левую щеку.
– Ага. – У меня перехватывает дыхание. – Удивительно.
Он озадаченно чешет в затылке.
– То, что я сейчас скажу, прозвучит дико, но у меня полное ощущение дежавю. Как будто все это уже было.
– И у меня, – изумленно выдавливаю я.
Спенсер смотрит на мою сумку.
– Вижу, ты решила кое-что прикупить по мелочи?
– Между прочим, я тут по важному делу. Забрала тетин заказ – особую партию меда.
– Меда?
– Ага. Могу поделиться. Мы им теперь обеспечены до конца жизни.
Спенсер с улыбкой берет мою сумку, и у меня екает сердце.
– И когда ты обратно в Сан-Франциско?
– Не знаю. Пока раздумываю, что делать дальше. Взяла на работе отпуск за свой счет. Все сложно. Они хотят, чтобы я вернулась. А я не уверена, что хочу возвращаться.
Спенсер смотрит на меня с любопытством, и я невольно замечаю, что его взгляд скользит по моему безымянному пальцу.
– Насколько я понимаю, ты не замужем? – интересуется он.
– Да вроде как нет.
– Самого важного человека пока нет?
– Только горстка неважных, – в тон ему отвечаю я.
Вспомнив о блондинке, которая обнимала Спенсера в мой прошлый визит на рынок, я нехотя продолжаю:
– Знаешь, я хочу признаться.
– Ну-ка?
– В прошлом месяце я была с тетей на рынке и видела тебя с девушкой.
– Следила за мной? Ясно, – ухмыляется он.
– Нет-нет! – слегка смутившись, выпаливаю я. – Просто… шла мимо и случайно заметила вас в окне.
– Женщина, с которой ты меня видела, – высокая блондинка?
– Да.
– Какие-нибудь еще особые приметы?
– Ну, она перебрасывала волосы вот так. Я делаю преувеличенный жест рукой.
– Да ты прямо шпионила.
– Ничего подобного! – Мои щеки заливаются краской.
– Это моя сестра Энн. Она приезжала на неделю в Сиэтл из Питтсбурга.
– А-а, – вырывается у меня.
Хотя я готова провалиться сквозь землю от стыда, уголки моих губ сами собой ползут вверх.
– Да, я пока выступаю в одиночном разряде.
Я смотрю на Спенсера, колеблясь, нужно ли делать следующий шаг. Тут наши глаза встречаются.
– Мы могли бы выступать в парном, – говорю я и прыгаю в омут с головой. – Я про ужин. Сегодня. Если ты свободен.
– Да, – отвечает он. – То есть нет. То есть… – Он переводит дыхание. – В смысле у меня нет планов. И да, я с радостью с тобой поужинаю. Ты была в «Мэттс»?
Я мотаю головой.
– Тебе понравится. Лучшие устрицы в городе. А потом можем завернуть к нам в кофейню и сыграть партию в «Руммикуб», как в старые добрые времена. Ты не поверишь: та коробка до сих пор под прилавком.
– Отличный план, – отвечаю я. – Готовься с треском проиграть!
– Думаю, мы оба в курсе, кто тут настоящий чемпион, и это явно не ты, – хохочет Спенсер.
– Еще посмотрим!
Мы шагаем между рядами, и у меня по спине вдруг пробегает холодок. В голове звучит мамин голос: «Порой самые прекрасные в