В Краснодар заехали под вечер, солнце уже опустилось за крыши. Заселились без проблем в гостиницу «Краснодар» на Красноармейской. Администраторша долго вписывала данные в журнал, но в конце концов выделила мне и Инне одноместные номера по соседству, а гонщикам — двухместный с раскладушкой на том же этаже.
Я только успел кинуть рюкзак на кресло и включить телевизор и переключить на первый канал, как в дверь постучали.
— Открыто, — крикнул я, не вставая. — Заходите, если не ревизор.
Вошли трое. Антон первым, с той же хитрой ухмылкой. За ним Виталя — серьёзный, напряжённый. И замыкал колонну Лёха, молча, с бутылкой «Жигулёвского» в руке.
— Вот что, брат, — начал Антон, усаживаясь на край кровати. — Мы тут посовещались… И не поняли. Как, чёрт возьми, ты не дал нам уйти? Мы же гнали, реально гнали. У меня мотор далеко не серийный, а ты с грузом и девушкой — и прямо в спину нам.
— Это магия, — сказал я и усмехнулся. — Но если честно — техническая база. Машина не простая. Она у нас с инжектором, а не с карбом. Плюс еще, там микропроцессорное управление и впрыском, и фазами газораспределения. Мы с другом собирали блок управления на микропроцессорах. Плюс фильтр воздушный нестандартный — с генерацией озона.
— Озона? — переспросил Виталя. — Ты шутишь?
— Не шучу. Озон усиливает окисление бензина в камере сгорания. За счёт этого — полнее сгорание, резче отклик, чище выхлоп, выше КПД. Мощность прибавляется процентов на десять, особенно в верхах.
— Я думал, такие штуки — для авиадвигателей, — удивлённо сказал Лёха, отхлебнув пива. — Или для «немцев».
— Да не, — сказал я. — Просто надо уметь. У нас в Минске есть ребята, что даже на трактор умудряются поставить электронную дроссельную заслонку. Главное — мозги и руки. Ну и чтобы генератор тянул нагрузку.
Антон крутил в руках пластиковую крышку от бутылки:
— Ну ты даёшь… Я, если честно, думал, ты нам просто назло не даёшь уйти. Какой-нибудь упёртый белорус.
— Упёртый — да, но не из вредности. Просто люблю, когда техника идёт правильно. Это как музыка. Не должен мотор хрипеть и страдать. Он должен петь.
Инна заглянула в комнату, уже в халате:
— Ребята, вы бы не шумели — тут люди спать пытаются. Завтра рано вставать.
— Поняли, уходим, — встал Виталя. — Но теперь, брат, уважаю. Не всякий гонщик столько сделает ради серийной «Нивы».
— Это уже не совсем «Нива», — усмехнулся я. — Это инструмент. А инструмент должен быть как скальпель — острым.
Они ушли, а я, выключив свет, задумался. Где-то в темноте Краснодарской ночи, может быть, снова появилась та самая «Волга».
* * *
Дорога в горах южнее Цандрыпш начинал сужаться, и я сбавил скорость, бросив короткий взгляд в зеркало заднего вида. Узкая лента асфальта вилась среди леса, как выцветший шнурок, местами исчезая за поворотами. И вот — знакомая морда. Та самая чёрная «Волга». Как призрак. Появилась снова. Она уверенно держалась сзади, будто тень.
— Инна, ты видишь эту машину позади нас? — Я кивнул в сторону зеркала, не отрывая рук от руля.
Инна подняла голову от карты и щурясь посмотрела в боковое зеркало.
— Чёрт… Это ведь та же, что шла за нами после парома, и от которой мы ушли по проселку? И снова она… — Голос её стал сухим, собранным.
— Именно. Сначала я думал — совпадение. Но теперь уже не смешно. Они явно не едут на море как мы.
Чёрный силуэт классической 24-й «Волги» с матовыми колпаками держался в полукилометре позади, не сокращая и не увеличивая расстояние.
Инна отложила карту, расстегнула сумку и нащупала кобуру сигнального пистолета. На всякий случай, я еще в Минске переснарядил несколько патронов крупной дробью.
— Значит, теперь они решили не светиться, а ждать момента. И ты думаешь, он наступит на этом перевале?
— Скорее всего. Тут много глухих поворотов. Обогнать, подрезать — дело пары секунд. Видишь вон тот крутой вираж? За ним я сверну направо. Есть просёлок — я его летом заметил. Вроде старая лесовозная тропа. Держись крепче.
— Может, стоит тормознуть и побеседовать? Или устроим им тест-драйв?
— Сейчас они сами устроят. — Я уловил движение в зеркале. Волга ускорялась. — Держись.
Секунды спустя черный седан резко пошёл на обгон, не мигая и не сигналя. Его кузов опасно приблизился к левому борту нашей «Нивы». Я резко дёрнул руль вправо, съезжая на обочину. Камни хрустнули под колёсами, пыль взметнулась.
— Они хотят нас вытеснить! — Инна вцепилась в поручень над дверью, но голос её был без истерики, сдержанный и холодный.
— Ну, раз хотят — получат. — Я нажал кнопку, отключающую ограничитель подачи воздуха, и рывком включил ручное управление дросселем.
«Нива» зарычала, словно разозлилась, и, не сбавляя, ушла в сторону — на просёлочную дорогу, по которой когда-то, наверное, гоняли лесовозы. В зеркало я заметил, что «Волга» на мгновение замешкалась, но потом, ее водитель вывернул влево, и свернул за нами.
— Они не отстают, — Инна повернулась. — Держат дистанцию, но идут уверенно.
— Пускай. — Я вжал педаль газа, ощущая, как мотор вытягивает, натужно, но стабильно. — У нас не серийная «Нива». Сейчас покажем, чего стоит ручная настройка.
Лес сжимался со всех сторон. Задние амортизаторы жалобно постанывали, но машина шла, словно привыкла к хаосу. «Волга» же казалась чужеродной — слишком тяжёлая, слишком городская для этой дороги. Она то пропадала в пыльном хвосте, то вновь возникала на поворотах.
— Костя, смотри! — Инна ткнула пальцем вперёд. — Там развилка. Если пойдём направо — будет спуск к речке. Слева — в гору.
— Спуск нам выгодней. Если они рискнут, застрянут. — Я вывернул руль вправо и дал газу.
Машину качнуло, на секунду казалось, что мы сорвёмся, но колёса вцепились в грунт, и «Нива» рванула вниз по старой трелёвке. Камни, ветки, ямы — всё это сливалось в одно сплошное испытание подвески.
И вот — тишина. Я взглянул в зеркало. «Волги» не было.
— Инна, ты её видишь? — Я замедлил ход, прислушиваясь к мотору.
— Нет. Исчезла. — Она выглянула в боковое окно, настороженно осматривая лес.
Я заглушил двигатель, вышел и присел у двери, вглядываясь в просёлок. Ветер шевелил верхушки деревьев, внизу журчала речка, пахло мхом и