Он, как и Лоуренс, стал жертвой серьезного просчета конструкторов, не предусмотревших или игнорировавших вероятность того, что Страж с пилотом внутри будет поврежден настолько серьезно, что откажет даже резервная автономная энергосистема. Без энергии не работал сервомотор, поднимающий стальную плиту над люком в бронекапсулу. Ее можно было отодвинуть и вручную, но не изнутри и не руками одного человека, раненого и смертельно измотанного.
«Вот и конец», – отстраненно подумал Рейн, поймав себя на мысли, что это звучит до ужаса банально, но от этого не менее страшно.
Радиосвязь, естественно, тоже не работала. Как и оптические сенсоры Стража. Рейн с трудом стянул с головы шлем. Погасли даже индикаторы на приборной панели, что могли бы хоть немного рассеять темноту.
Рейн в отчаянии толкнул верхнюю плиту кабины здоровой рукой, но она даже не шевельнулась. Откинувшись на спинку кресла, Рейн застонал. Любое движение вызывало резкую боль в груди, похоже, в придачу к руке сломаны несколько ребер. Впрочем, через несколько часов, а может и минут, переломы станут меньшей из его проблем.
Вдруг он не столько услышал, сколько ощутил чье-то присутствие по ту сторону брони. Напрягая зрение, он разглядел тонкую щель, отделяющую верхнюю бронеплиту от корпуса. Едва различимую полоску света заслонили, потом она появилась вновь. Послышался тихий, но отчетливый скрип металла.
Рейн вдохнул, насколько позволяли сломанные ребра.
– Эй! – позвал он, – Кто там? Будьте осторожны, возможно, тут повышенный радиационный фон.
Ответа не последовало, но вновь раздался скрип, и щель слегка расширилась. Рейн увидел вклинившийся в зазор острый обломок стали. Импровизированный рычаг с натугой качнулся, плита дрогнула и сдвинулась на полдюйма. Рейну пришлось прикрыть глаза от пробивающегося снаружи света.
– Кто там? – повторил он, и в этот момент послышался звонкий треск лопнувшего металла.
– Проклятье!
– Элен?
В щели появились тонкие розовые пальчики с коротко обкусанными ногтями. Они напряглись, вцепились в сталь. Бронеплита начала подниматься, но Элен не выдержала непосильного груза и с протяжным вздохом опустила ее обратно.
– Уходи отсюда, Элен! – крикнул Рейн и закашлялся. На губах выступила горячая липкая кровь. Он сплюнул и снова обратился к Элен, – Уходи и позови на помощь кого-нибудь из русских! Если они захотят помочь… Здесь слишком опасно!
– Заткнись, Рейн, хорошо? – тяжело дыша, ответила Элен.
Она немного передохнула и вновь схватилась за неподатливый металл плиты. Она тянула изо всех сил, упираясь в броню корпуса ногами. Вот, так и не сдвинув стальную плиту больше, чем на доли дюйма, Элен дошла до предела своих сил. Затем, ценой взорвавшейся в голове боли и становящегося уже привычным носового кровотечения, она преодолела эти пределы. Плита стала подниматься, постепенно образовав достаточно большую щель.
Рейн не заставил себя упрашивать. Это был его единственный и последний шанс, другого не представится. Чувствуя, как при каждом движении осколки сломанных ребер царапают его изнутри, он рванулся к свету и спасению. Рейн не думал о том, сколько еще невыносимо долгих секунд Элен сможет удерживать на весу край тяжелой бронеплиты; по здравому размышлению она вообще не могла ее поднять.
Вывалившись, наконец, из кабины, Рейн скатился по нагретой солнцем броне и упал на землю. Из его груди вырвался крик, но боль в нем смешалась с радостью. Наверху сталь глухо стукнула о сталь. Затем Элен спрыгнула на землю рядом с Рейном и тут же села, прислонясь спиной к корпусу Стража. Она прикрыла глаза и шмыгнула носом, утерлась ладонью, размазывая кровь по лицу.
– Мы справились, Рейн, – сказала она, тяжело дыша – Мы живы!
Рейн был настроен не столь оптимистично.
– Уходи скорее, – произнес он, – Радиация…
– А ты можешь идти?
– Вряд ли. Я так устал…
– Тогда я остаюсь с тобой.
– Не валяй дурака, Элен. Спасайся, пока есть возможность. А я как-нибудь сам…
– Ну уж нет! – отрезала Элен, – Или мы выбираемся вместе или не выбирается никто. Не вздумай помереть, слышишь? Я тебе запрещаю! Ты хоть подумал, что я буду делать без тебя?!
– Вернешься к нормальной жизни, – ответил Рейн, – Забудешь все, что с нами случилось. Встретишь свою любовь, родишь детей…
– Единственное, что я хорошо умею делать… – сказала Элен, – …это воевать и убивать. Мне нет места в этом мире… Если только рядом не будет тебя. Так что давай-ка, поднимайся!
Элен помогла Рейну встать, подставила плечо под его здоровую руку, приняла на себя большую часть его веса.
– Вперед, солдат, – с трудом выдавила она, делая первый шаг, – Переставляй ноги сам, черт тебя дери! Живей, ну! Что за прок от этих слабосильных парней? Набрали черт знает кого в проект!
Рейн хотел улыбнуться, но на губах снова выступила кровь. Он закашлялся, брызги попали на щеку Элен, и она вновь разразилась потоком издевательских реплик, как ни странно придающих сил ей и Рейну. Так шаг за шагом они отошли подальше от Стража.
Опустив Рейна на прибрежный песок, Элен сходила к воде, умылась и принесла немного воды в пригоршне.
– Вот, попей.
Рейн разом проглотил всю воду, задержавшуюся в маленьких ладошках девушки.
– В жизни не пил ничего вкуснее, – произнес он.
– Сейчас принесу еще.
Когда Элен вернулась, Рейн впал в беспамятство. Она смочила водой его лоб и щеки, стерла грязь и кровь. Лицо Рейна было бледным, но Элен ощущала исходящий от его тела жар. Она понимала, что причина не только в ранениях и усталости. Рейн провел слишком много времени рядом с поврежденным реактором и наверняка схватил немалую дозу облучения.
Элен заметила упавшую на песок тень одновременно с послышавшимся шорохом шагов. Обернувшись, она увидела человека в громоздком костюме антирадиационной защиты, со счетчиком Гейгера на запястье.
Полковник Григорьев сверился с показаниями счетчика. Даже здесь радиационный фон превышал нормальный в несколько раз, но полковник счел, что несколько минут роли не играют, и снял шлем. Он остановился шагах в пяти от Рейна и Элен, разглядывая их с уважением и удивлением. Он смотрел на маленькую рыжеволосую девушку в перепачканной изорванной одежде,