Все переглянулись, удивившись такому непопулярному ныне тосту, но выпили.
— Вы, Дмитрий Вадимович, просто как мой папахен, поднимаете тосты за мир, — всё же не стерпел Петя.
— У наших родителей, переживших войну, это был главный тост. Помяните моё слово, скоро он и у вас станет самым главным.
Опрокинув стопку водки и тяжело поднявшись, он ушёл в свою комнату.
— Не обижайтесь на отца, — извинилась за мужа Полина Ивановна, — очень он переживает из-за этого Майдана. Вчера позвонили поздравить наших друзей из Киева с Новым годом, так они нас буквально облили ушатом помоев. Обозвали оккупантами, лапотниками, коммуняками за то, что мы им в ЕС не даём войти. Отец всё это выслушал, послал их и с горя напился. Он с похмелья такой сердитый. Так-то он у нас человек малопьющий. Вы уж его, Петя, не дразните, имеете свои убеждения, старайтесь скрыть. Своим родителям рассказывайте, они простят, а ему не надо.
— Моим тоже этого говорит нельзя, типичные совки, им жёсткую власть подавай. Я со своим батей тоже рассорился. Он говорит, что я предатель интересов своей страны, раз поддерживаю Майдан. Такого же мнения и моя мать, её сестра с племяшом из Одессы накрутили. Говорят, что их западенцы забодали, требуют, чтобы все на украинском разговаривали. Я понимаю, это перегиб, так сказать, революционный, потом всё устаканится и пойдёт по-прежнему. Но они имеют право на свой национальный язык и историю.
Однако время шло, а спокойствия на Украине не наблюдалось, и, если Дмитрий Вадимович всё больше мрачнел, то Петька ходил как именинник. Когда в конце февраля совершился правительственный переворот, он был счастлив.
— Представляешь, — кричал он, размахивая руками, — народ Украины победил! Ничего не смогла сделать власть. Её просто под зад выгнали. Погибли бойцы, но дело их победило. Президент бежал, а народ выбрал свою власть! Я вчера ночью пришёл со смены и до утра смотрел трансляцию с Майдана по «Дождю». Просто мурашки по коже бежали и слёзы подкатывали, когда кольцо «беркутов» стало сжиматься вокруг митингующих, а те зажгли покрышки, чтобы не подпустить к себе, и пели свой гимн. Вот это настоящие патриоты! Нам бы так!
Ира его восторгов не разделяла, но и не возражала. Дома комментарии о победе Майдана были другие.
— Доигрался этот трусливый президент, прогнали его. Дождался, пока толпы вооружились, а сил их сдерживать не осталось. Сам всё проиграл и людей погубил, — говорил отец.
Повеселел он только в марте, когда неожиданно для всех Крым присоединился к России.
— Вот это да! Я этой минуты двадцать три года ждал! — ликовал Дмитрий Вадимович и затягивал песню: «Легендарный Севастополь…»
— Что ваше поколение понимает о славе города-героя Севастополя? — спрашивал он у дочери и сам себе отвечал: — Ровным счётом ничего, кроме того, что там море. Как можно ждать, что эти неучи будут патриотами? Ему что Крым, что Рым — всё едино.
Потом, немного помолчав, спросил:
— А твой что, не рад Крыму?
Не успели прозвучать эти слова, как в доме раздался звонок и вошёл сияющий Петька, затянув от порога:
Легендарный Севастополь,
Севастополь наш родной…
— Давно бы так! — обрадовался Дмитрий Вадимович и подпел будущему зятю.
По вопросу Крыма их мнения сошлись. Петька оправдывал это решение тем, что там восторжествовали демократия и справедливость.
— Люди референдум провели, большинство за отделение от Украины. Таким образом, демократия победила, а это главное. Если бы даже народ Крыма захотел отделиться от Украины и присоединиться, например, к Гондурасу, то и на это бы он имел право согласно идеям демократии.
— Ну, ты хватил, к Гондурасу! — засмеялся Дмитрий Вадимович. — Ну, уж ладно к Абхазии, всё же рядом…
— Все равно: к Абхазии, к Гондурасу или другой стране. Главное — это воля народа, и никто не имеет права с ней не считаться, — настаивал Пётр.
— Наивный ты ещё, парень, — скептически улыбнулся Дмитрий Вадимович. — Где была бы эта демократия, если бы в Крыму не стояли российские войска? Воля волей, но её ещё и кому-то обеспечивать надо. Вон, Запад говорит, что референдум прошёл под дулами автоматов.
— Врут они всё, под дулами так не голосуют, — возмутился Петька. — Вы видели, с какими лицами народ на референдум шёл. Мой отец какое-то время в Балаклаве служил в охране Черноморского флота, и мы жили с ним. Так он, когда мне, пацану, показывал памятники русским морякам, едва сдерживался от слёз, говорил, что это чудовищная ошибка — отдать Севастополь и Крым Украине. Кто-то из генсеков, говорил, отдал.
— Хрущёв отдал, у него жена была с Западной Украины, он сам из Донбасса, наполовину украинец, а перед войной компартию Украины возглавлял. Видимо, по зову крови и отдал русский Крым республике, которая родилась через полторы сотни лет после завоевания этих территорий Россией.
— А референдумы были по присоединению этих областей? — строго спросил Петя.
— Ну, ты даёшь! Какие референдумы у тоталитарной власти? Захотели — присоединили, захотели — отсоединили. Детвора вы ещё, ничего в этой жизни не понимаете, а ещё демократию вам подавай. Вот о справедливости — это ты правильно сказал. Это высшая справедливость, что Крым к нам вернулся! А студенты это понимают?
— Ещё как! Вчера вся общага гудела. И анархисты, и демократы, и коммунисты, и монархисты — все радовались. Песни пели. Никто толком советских песен не знает, так, по нескольку слов, а песню «Любэ» «Но мы вернёмся, мы, конечно, доплывём…» орали так, что, наверное, и на Невском было слышно. Потом Матрос Железняк даже танец «Яблочко» пытался сплясать в своей коронной тельняшке.
— А хипстеры тоже веселились? — поинтересовалась Ира.
— Эти нет, они молятся на Запад и боятся, что им визы в Европу закроют. Мы даже хотели своего Хипстерёнка помять немного. Но передумали, вдруг памперса не хватит? Отмывай его потом. Решили лучше покатать народ на волнах.
— Как это? — удивилась Ириша.
— Традиция такая в общаге есть — спускать всех новоиспечённых инженеров на тазике с лестничного пролёта вниз. Раз Севастополь — гордость русских моряков, то почему бы не доказать, что мы достойные потомки этих героев! Решили катания начать с крымчан (есть у нас и такие), но они, как настоящие герои обороны Севастополя, отбились от такого приятного действа. Тут Терминатор вдруг вспомнил, что я родом из Одессы, и предложил меня прокатить, но я им тоже не дался…
— Ну, вы придурки! — покачала головой Ириша. — Так ведь и