— Придурки, конечно, но все живы, и тусняк классный получился, — сиял Петька. — К тому же мне великолепная мысль в голову пришла — реально покататься по волнам. Давай, Ириска, махнём на майские в город-герой Одессу, где родился такой славный сын страны, как Пётр Шкодин!
— Ни в коем случае! — перебил его Дмитрий Вадимович. — На Украину сейчас нельзя.
— Почему нельзя? В Одессе всё тихо. Я звонил тётке, она говорит, что её сынок Сашка с друзьями ходит на демонстрации. Майдана у них нет, да и в их районе вообще тишина. Народ в основном за Россию или за вольный город Одессу.
— Понятно. Конечно, не вся страна пылает, но всё же я Ирку в Одессу не отпущу, — твёрдо сказал Дмитрий Вадимович. — Вот, если к лету все успокоится, тогда пожалуйста, поезжайте.
— Да поймите вы, летом я не могу. До конца июня я защищаю бакалаврскую работу, а потом сразу сборы на всё лето. Когда ехать?
— Я бы рекомендовал вам поехать в Крым, но там ещё не спокойно. Можно поехать в Сочи, на олимпийские объекты посмотреть, но наверняка дорого. Если, конечно, загорелось, то езжайте лучше в круиз по Балтике. Я недавно рекламу видел по телику. Три города: Хельсинки, Стокгольм, Таллин — посмотрите, а денег надо всего-то тысяч двенадцать-пятнадцать на двоих в каюте с окном. Я вам на это дело подкину.
— Хорошая идея, но подкидывать ничего не надо. Я подал на расчёт (летом всё равно не поработаешь), и мне должны заплатить выходное пособие. Как раз на поездку хватит, но надо успеть получить загранпаспорт. Завтра займусь.
— Ну, он у тебя лихой, — сказал отец дочери, когда за Петром закрылась дверь. — «Подкидывать не надо!» Смотри какой, ещё пацан, а уже сам за себя и свою девушку отвечает. Похвально! Поезжайте, посмотрите Прибалтику.
Через три дня Петька нашёл на переменке Ирину. Вид у него был откровенно расстроенный:
— Не получается с паспортом. Я отпросился вчера, чтобы документы подать, а там очередь на весь день. Пропустил занятия, выстоял, а в итоге сказали, что готов будет только после майских. Так что плакал наш круиз. На Сочи моих заработков не хватает, я смотрел в инете. Проще в Италию сгонять, но тоже паспорт нужен, так что придётся всё-таки ехать в Одессу.
— Папа говорит, там опасно, — несмело заметила Ира.
— Я вчера опять звонил своим, говорят, всё спокойно, их Киев не колышет. Я уже всё рассчитал. Берём билеты на поезд в плацкарту туда и назад. Ты когда-нибудь ездила в плацкарте?
— Может быть, маленькой и ездила, но не помню, мы в основном самолётами летаем.
— Ну вот, заодно и прокатишься, как простой русский человек, — засмеялся Петька. — Все когда-то бывает в первый раз. Представляешь, что такое Одесса весной? Это же диво! Тут холод и дождь, а там каштаны зацветают, и весь город пахнет весной и морем. Ты знаешь, как пахнет море весной? Оно пахнет не так как летом, когда от зноя и толп отдыхающих вода зацветает и начинает разить болотом. Весной оно пахнет по-настоящему: водорослями, рыбой и морской солью. Красота, понимаешь? В Одессе небо высокое, не дотянешься. Поэтому там и народ весёлый, мрачных там вообще не видел. Люди даже не отдают себе отчёта, шутят они или говорят всерьёз, — приколисты в большинстве своём. Представляешь, целый город сплошных Жванецких и Ноннок Гришаевых! Заодно посмотрим на результаты демократической революции на Украине, надо же своими глазами на всё взглянуть, чтобы понять, надо нам такое или нет. Так что, едем, Ирисища, или нет?
— Ладно, едем! — засмеялась Ира. — Ты и мёртвого уговоришь, как говорит моя мама, когда папа начинает клянчить стопочку к ужину. Только моим скажем, что едем в Лосиное в наш лагерь.
Укрпросвет
Уезжали они 29 апреля с намерением попасть в Одессу накануне 1 мая. Пашка, долго путаясь по пробкам, подкатил ребят к Витебскому вокзалу. Место было памятным, именно здесь два года назад состоялся митинг, отсюда забрали Петра и увезли в неизвестном направлении.
— Да, мрачное местечко, — подумал вслух Петька. — Здесь всё и начиналось: революция, арест, тюрьма и письма молоком любимой на волю.
— Какие письма? — удивилась Ирина. — Ты там сидел всего одну ночь.
— Но зато какую! Вся жизнь, как говорят приговорённые к расстрелу, пронеслась у меня перед глазами: глазастая няшная Ириска у меня на груди, храпящий на ухо Матрос в обнимку с Танькой, крутая Пашкина тачка и он сам — питерский предприниматель.
— Давай вали в свою страну победившей демократии, нечего тут трындеть. Посмотрим, что запоёшь по приезде, — вдруг оборвал друга Паша.
— Чего это он так рассвирепел? — спросила Ира, поднимаясь по крутой лестнице Витебского вокзала.
— Не обращай внимания. Я в общаге всех достал победой демократии в отдельно взятой Украине. Русофил монархист Терминатор тёмную обещал устроить, коммунист Матрос — экспроприировать матрац, который сам же мне когда-то отдал, считая, что не к лицу последователю идей марксизма-ленинизма нежиться на мягком. Пашка молчал всё это время, а сам, вражонок, оказывается, тоже злился.
Поезд «Санкт-Петербург — Одесса» стоял на боковом пути, который ребята с трудом смогли найти.
— Странный какой-то поезд, — засомневалась Ира. — Ты уверен, что мы ничего не перепутали?
— Видишь, табличка висит: «Санкт-Петербург — Одесса». Разве есть на свете другие такие же два города? Что тебя не устраивает?
— Старый он какой-то. Мне кажется, я в военных фильмах такие видела. Откуда этот здесь взялся?
Состав, действительно, новизной не отличался. Старые вагоны, запущенные в эксплуатацию как минимум полвека назад, окрашенные тёмно-зелёной краской, с давно не открывавшимися окнами, с потерявшими былую прозрачность стёклами в деревянных рамах, со специфическим запахом нечистот и мазутной смазки, исходившим из-под днища вагонов, производили не самое лучшее впечатление.
— Смотри, какая краля! — послышалось за спиной. — Поезд ей старый!
Это говорила стоявшая у дверей вагона высокая полная проводница в форме, едва сходившейся на обширной груди.
— У вас в России власть народных денег не жалеет! Сделала такие цены на билеты, что народ перестал ездить, а у нас на Украине думают о людях, цены низкие, вот и нет средств новые составы закупить.
— Странно, зачем же вы тогда такую замечательную власть свергли? — поинтересовался стоявший у вагона мужичок спортивного вида.
— А кто её свергал? Мы, что ли? — взвилась проводница. — Это придурки майданутые устроили. Им больше делать нечего, только скакать! — и скомандовала: — Заходите в вагон!
Внутреннее убранство вагона тоже комфортом не отличалось. Тяжёлый дух плацкарты был замешан на различных запахах: еды, которую вытаскивали пассажиры из пакетов,