Короткой вспышкой я материализовался над химерой. Мои ступни вонзились в ее горячую, дымящуюся спину, между лопаток, где броня была тоньше. Пламя от обугленной шкуры лизало голенища сапог. Кольцо на моем пальце пылало янтарным гневом, но Источник внутри меня был пуст, он был выжжен дотла безумием трансформации в Молнию и титаническими затратами на Золотой Купол. Каждая клетка ныла от опустошения, мышцы дрожали мелкой дрожью. Все-таки тело, которое мне досталось от Николая, было еще слишком слабым для настоящих шедевров магии…
Я поднял руку, и на ней вспыхнула молния. Она ударила в спину монстра. Но не для удара милосердия, а для диагностики. Для ослабления. Чтобы вскрыть нарыв и добраться до гноя.
«Добей гадину, хозяин! Я дам тебе еще сил! Влей в меня Скверну, а я переварю! Я голодна!» — голос Мак, истеричный и восторженный одновременно, прорвался сквозь оглушительный звон в ушах, как игла.
«Она… она как демон из книг! Из самых страшных фолиантов Тайного Отдела! Чистая Тьма! Живая Погибель!» — шепот Призрака Николая, полный первобытного ужаса, смешался с криком Мак, создавая дисгармоничный хор в моем сознании. Его страх был осязаем, как холодный пот на моей спине.
Я не стал мешкать и вогнал кулак с Кольцом в рану чудовища, в самую пасть ада на ее загривке. В ту зияющую, пульсирующую черно-фиолетовым светом бездну, откуда сочилась Чистая Скверна. Мои костяшки коснулись кипящей слизи: на ощупь она оказалась обжигающе-холодной и отвратительно живой.
Мое кольцо взревело. Оно воспламенилось изнутри. Руны Поглощения и Пленения, выжженные на его скрытой грани, вспыхнули пульсирующим червонным золотом, будто раскаленные угли. В это раз оно сработало не как аккумулятор, а как алхимический тигель, ненасытный насос, пробудивший свою истинную жадную суть.
Артефакт начал пожирать сущность зверобога.
Реакция последовала незамедлительно. Химера взвыла душераздирающим, многотонным визгом нечеловеческой, запредельной агонии и бессилия. От этого звука мои ушные перепонки лопнули. По щекам потекла кровь.
Плоть твари забилась в судорогах подо мной, будто рыба на крючке. Ее могучие мышцы вздулись буграми, а затем лопнули, обнажая сухожилия. Последние затрещали, как перетянутые струны.
Все ее проклятое бытие, вся ее сила, сама сущность Скверны вырвались, втягиваясь в мое Кольцо с чудовищной мощью. Я почувствовал этот ледяной поток грязной мощи. Он хлестал по нервным окончаниям руки, поднимался выше: к локтю, к плечу… Наполнял мой Источник гнетущей тяжестью и парадоксальной силой.
Скверна устремилась к рунам на кольце, встречая яростное сопротивление вплетенной в металл солнечной энергии. Внутри ран зверя — там, где секунду назад текла чистая Тьма, вспыхивали и шипели золотисто-янтарные искры: моя воля, жгучая и неумолимая, смешивалась с поглощенным ядом, выжигая, усмиряя и преобразовывая его в нечто иное. По краям ран, где свет боролся с тьмой, плоть Химеры покрывалась трещинами, как пересохшая глина.
Чудовище закачалось, как пьяное. Его могучие ноги, впившиеся в землю, задрожали и подломились в суставах. Оно рухнуло сначала на колени, сотрясая землю, затем грохнулось на бок, как подкошенный дуб. Тело билось в эпилептической агонии, копыта бессильно скребли расплавленный грунт, хвост-скорпион дергался в конвульсиях. Сопротивление было бесполезно. Химера теперь была пустым мешком, из которого вытряхивали последние крохи проклятой жизни.
Весь Царский Лес замер в шоковом безмолвии. Птицы онемели на лету. Ветер умер между стволов. Даже треск пожара за спиной стал тише, будто огонь притаился на время. А потом… Лес застонал. Протяжно. Скорбно. По-древнему. Как стонут скалы или горы… Будто тысяча стволов скрипнула одновременно, будто корни вскрикнули в холодной земле, будто сами духи леса воспротивились гибели своего сюзерена.
Этот стон прокатился по воздуху, по коре деревьев, по золотистому полю… Он заставил мое сердце сжаться кулаком тоски и потери — так сильна была его аура. Лес прощался с частью своей оскверненной, но все же родной души.
* * *
Игорь взвыл от боли и яростно потер кулаками глаза. Даже его магический щит не помог и не отразил столь яростную вспышку неведомого заклинания! Слезы текли ручьями, смешиваясь с едким потом, забивавшем ноздри. Когда свет немного рассеялся, а боль под веками сошла на нет, его взгляд вновь ожил.
Перед мутным взором охотника предстал кошмар, превзошедший все его ожидания. Химера, древний Зверобог, лежала на боку, содрогаясь в последних конвульсиях. А на ее дымящейся спине, как демон-победитель из самых темных легенд, стоял… ОН. Николай Третий! В том же нелепом, обгоревшем охотничьем костюме. Но теперь — весь в саже и запекшейся крови, с пылающими янтарными углями вместо глаз, светившими сквозь пелену дыма нечеловеческим, хищным светом. И главное — он очевидно был на краю своих возможностей.
Император уперся рукой в тушу монстра. Его плечи сутулились от непомерной усталости, дрожь пробегала по напряженным мышцам рук. Он был открыт. Он был уязвим. Как подстреленный зверь.
Адреналин, едкий и сладкий, взорвался в крови, смешавшись с яростью от поражения Химеры и глубоким, жгучим презрением к самодержавной власти. Это был их шанс! Единственный и последний!
— ЦЕЛЬ ОТКРЫТА! — его хриплый, сорванный крик рванул тишину леса, как нож по холсту. — ОТКРЫТЬ ОГОНЬ НА ПОРАЖЕНИЕ!
Два приглушенных, но зловеще отчетливых выстрела слились в один короткий, смертоносный аккорд.
Первая пуля, летевшая в центр груди Николая, не достигла цели. В сантиметре от его обгоревшего камзола вспыхнуло едва заметное янтарное сияние — как раскаленная проволока, натянутая в воздухе. Пуля сплющилась, выпустив сноп искр, и отрикошетила в сторону с пронзительным визгом. Пассивный щит Кольца, напитанный только что выкачанной Скверной Химеры, даже не дрогнул.
Вторая пуля устремилась императору прямо в висок. Но самодержец даже бровью не повел. Он лишь дернул кистью правой руки, и пуля замерла. Буквально. В воздухе, в сантиметре от его виска. Ее острый носок уткнулся в мерцающую золотистую дымку, похожую на плотный туман. Она завибрировала на месте, завывая тонким, пронзительным звуком трения металла о стекло.
Император выпрямился и повернул голову. Медленно. Очень медленно. Как хищник, уверенный в том, что быстро нагонит свою дичь. Его янтарные глаза, холодные как глубины космоса и всевидящие как линзы телескопа, нашли укрытие Игоря сквозь чащобу, сквозь клубы дыма, сквозь саму тьму леса. Они уставились прямо на него. Прожигая расстояние. Фиксируя. Обещая погибель…
— Он… —