– Слушаю, Яков Михайлович… Где я? В оперативном штабе, в «Пасифике». Придешь? Когда ждать? Ага, понял.
Он отключился, взглянул на Анну с таким видом, словно держал в руках ключ от тайны.
– Звонил Корепанов. Говорит, у него есть что-то сенсационное.
Глава 29. Я уже сбежала
Дверь в штаб распахнулась, и бумаги на столах всколыхнулись. Стерхова подняла голову, Горшков замер в кресле, не отрывая взгляда от протокола.
– Смотрите! – Корепанов с ходу устремился к Анне, захлопнул раскрытое дело и положил на стол две бумаги.
Анна сдержанно взглянула на документы и спросила:
– А если на словах?
Корепанов провел ладонью по волосам и, собравшись, заговорил:
– В микроволокнах, найденных на подоконнике в номере Воронина, обнаружены частицы металлизированной нити.
Горшков поднял голову.
– И что это значит?
– Люрекс! – воскликнул Корепанов с ликованием. – Блестящая нить. Используется в женской одежде.
После этого он взял второй документ и ударил по нему раскрытой ладонью.
– А это результаты экспертизы следов эпителиальных клеток, извлеченных с удавки. Они принадлежат женщине.
Повисла тишина.
Анна медленно выдохнула.
– Женщина… – повторила она, скорее самой себе.
– Никто из нас не предполагал, – произнес Горшков, подавшись вперед. – Ни по стилю убийства, ни по манере воздействия. Это… выбивает.
– Или сбивает с толку, – добавила Анна. – А, может быть, и то и другое.
– Должно быть сильная баба, – заметил Корепанов. – И, судя по всему, хладнокровная.
В этот момент в штаб вбежал Лев Петров и сразу выставил перед собой ладонь, как сигнал: «Не перебивайте». Плечи его ходили ходуном, вверх и вниз, лицо было красным.
– Сейчас… одну секунду…
Он оперся руками о колени и тяжело дышал. Никто его не торопил.
– Я говорил с приятелем, – заговорил наконец Петров. – Он программист. Короче, он рассказал, что тот самый мастер по компам, Глеб Уразов, хвастался, что перезаливал конкурсный фильм Воронова на платформу. Но перед этим вырезал из него кусок. Те, кто знают Уразова, характеризуют его как опытного хакера с криминальным складом ума.
Он сделал шаг к столу.
– И еще… Уразов – двоюродный брат Кошелева.
Выпрямив спину, Стерхова провела пальцем по виску.
– У меня одной ощущение, что мир сошел с ума?
Горшков поднялся со стула.
– Это я виноват. Прошел по верхам, не копнул глубже. Посчитал Уразова простаком. – Сказал он негромко и направился к двери.
– Куда вы? – спросила Анна.
– За Уразовым. Приволоку его сюда. Хоть на себе.
Горшков выскочил из штаба, словно точно знал, куда бежать и где хватать Уразова. Вместо него в дверях появился Кошелев.
Виктор Петрович выглядел собранным. Его лицо было бледным и непривычно сосредоточенным. Глаза казались потухшими. Он сделал шаг и остановился у порога.
– Анна Сергеевна… – проговорил он негромко. – У меня к вам… конфиденциальное дело.
Анна приподняла брови. Петров, стоявший в центре комнаты, обернулся. Корепанов напрягся.
– Проходите, – сказала Стерхова, указывая на свободный стул. – Хотите говорить наедине?
Кошелев кивнул, потом замялся и сказал очень тихо, почти шепотом:
– Хотелось бы… тет-а-тет.
Анна повернулась к коллегам, чтобы попросить их выйти, но не успела – Кошелев вдруг резко выкрикнул:
– Нет, не надо!
Она удивленно замерла.
– Нам… – он сглотнул, – нам лучше пообщаться на моей территории.
– В кабинете? – уточнила Анна, непроизвольно сузив глаза.
– Нет. – Он покачал головой, – В моей квартире. Вопрос слишком личный. И я не хотел бы… – он бросил короткий взгляд на Петрова, потом на Корепанова, – чтобы знали мои сотрудники.
В комнате повисла неловкая пауза. Петров сделал движение, будто собирался что-то сказать, но передумал. Анна не ответила сразу. Смотрела на Кошелева пристально, будто проверяла его на прочность. Он выдержал ее взгляд, хоть и с трудом.
– Ну, хорошо, – произнесла она наконец. – Идемте.
Но Кошелев вдруг резко развернулся, словно разговор уже закончился, и, на бегу, бросил через плечо:
– Жду вас в своей квартире через десять минут!
Он вышел, не оборачиваясь. Его тень скользнула по стене, как будто что-то живое, не принадлежавшее Кошелеву
Стерхова сидела не двигаясь. В комнате что-то изменилось – не воздух, не свет – нечто иное. Как в музыке, когда услышишь фальшивую ноту, и понимаешь, что это уже произошло.
– Что он задумал… – тихо проронил Корепанов.
– Давайте, пойду с вами, – предложил Петров.
– Не стоит. Если что – позвоню.
Апартаменты Кошелевых располагались на первом этаже отеля «Пасифик» – поодаль от лифтового холла, за поворотом, где на полу лежал красивый ковер.
Дверь в квартиру была приоткрыта. Стерхова постояла, прислушалась, и толкнула ее рукой. Вошла и, не оборачиваясь, захлопнула за собой. Щелкнул замок.
– Виктор Петрович? – негромко позвала она. – Я пришла.
Никто не отозвался. Анна прошла вглубь – миновала извилистый коридор, и оказалась в большой гостиной, обставленной с претензией на уют. Два огромных дивана, несколько тканевых абажуров, стол с латунными ножками, антикварный сервант с хрустальными бокалами. Все казалось ненастоящим, расставленным по инструкции декоратора. Словно в декорациях к фильму, где никто не живет.
Взгляд притянуло открытое настежь французское окно – от потолка до самого пола. Белые занавески взвивались и опадали в порывах ветра, словно за ними дышал невидимый великан. За окном – безлюдная набережная, линия парапета, и хмурый океан. Высокие волны размеренно вздымались, били в парапет, откатывали и снова бросались в атаку.
Воздух был влажным и соленым, пах мокрым камнем и чем-то острым, как будто рядом ржавел металл.
Анне стало не по себе. Она подошла к окну и ощутила сильное желание выйти из квартиры на набережную. Всего один шаг…
Вместо этого она обернулась:
– Виктор Петрович!
Послышались мягкие шаги, и в гостиную заглянула Эльвира Шабтаевна. В переднике, с кухонным полотенцем в руках.
– Витюша скоро придет, – приветливо улыбнулась она.
– Мы договорились…
– Витюша скоро придет, – повторила Эльвира Шабтаевна. – Чайку не желаете, Анна Сергеевна?
Стерхова чуть медлила. Потом сдержанно кивнула:
– Пожалуй…
Эльвира Шабтаевна вышла из комнаты. В глубине квартиры открылась дверь и вызвала сильный порыв ветра. Белая штора резко взмыла вверх и коснулась спинки дивана.
Вскоре Кошелева вернулась с чайным подносом. Без передника, в твидовом серо-бирюзовом костюме с искрами люрекса. Вырез – под горло, нарядные пуговицы, жемчужные бусы – в ней все было безупречно.
– Присаживайтесь.
Анна села за длинный стол. Хозяйка неспешно расставила чашки. Потом налила чай.
Стерхова замерла и как будто прислушалась. Ни к звукам, ни к словам – к чему-то менее осязаемому. Сидела неподвижно, лицо было спокойным, но в зрачках полыхала тревога.
– Какие у вас приятные духи… – проронила она.
Эльвира Шабтаевна усмехнулась:
– Тер д'Эрмес. Витюше подарила, а ему не понравились. Душусь иногда сама. Не пропадать же добру! Верно?
Стерхова кивнула.