– У нас Пеймон – лучший доктор на районе, – прокомментировал Паша. – Хотел бы лечиться у такого, Орочи?
– А то, от всех болезней!
Крыса не отпускала одеяло, вгрызаясь в него, и Пеймон тянул на себя одеяло вместе с крысой. При этом крыса упиралась когтями в матрас.
– Да оставь его. Я думаю, ему уже лучше, – попросила Даша.
И действительно, вид крысы стал как-то посвежее, она отпустила одеяло и принялась выписывать круги по кровати, словно стремясь пожрать свой жёсткий короткий хвост.
– Смотри, как танцует, – заметил Орочимару.
– Я так же могу. Оп! – Паша стал танцевать под электронную музыку.
Чуть позже со своими неловкими движениями, включающими катание по полу, к нему присоединился Орочи.
Пеймон принёс откуда-то с кухни белую рифлёную таблеточку и дал сжевать её крысе.
– Сейчас вообще разъёб будет!
– А мне? – обиженно сказала Лина.
– Ладно, возьми в тумбочке на кухне, но не больше двух.
Лина радостно убежала на кухню.
Крыса спрыгнула с кровати, выбежала в центр зала и стала исполнять совсем причудливый танец вокруг оброненной кем-то красной зажигалки.
– Тише, Паш, не зашиби её. Давай посмотрим.
Паша и Орочимару отошли в сторону, и все, включая вернувшуюся с кухни Лину, стали наблюдать за причудливыми движениями крысы, которые напоминали часть какого-то языческого ритуала. Подбегая к зажигалке спереди, крыса била хвостом в пол сначала вправо, потом влево; затем крыса возвращалась на исходную точку, перемещалась по часовой стрелке на девяносто градусов, вновь подбегала к зажигалке, вновь била хвостом об пол два раза и возвращалась назад. Затем крыса перемещалась ещё на девяносто градусов, и всё повторялось. Крыса кружила вокруг этой зажигалки по часовой стрелке не переставая, неуклонно соблюдая заданный алгоритм.
– Ишь, как её глючит! – сказал Орочи.
– Лучше крыса ШУЕ, чем крыса АУЕ*! – заметил Пеймон.
– Ладно, пускай развлекается, – сказал Паша. – Вы в курсе, что мы с Дашей выяснили, что у нас сигарет нет?
– Да ладно, а «Ричмонд» мой? Скурили весь? – спросил Пеймон.
– Боюсь, что скури-и-и-или, – протянула Лина, облокачиваясь ему на плечо.
– Ладно, я схожу до магаза. – Пеймон, прихватив банковскую карточку, стал открывать дверь в подъезд в одной майке, тапках и спортивных штанах.
– Ты куда в таком виде? – спросила Лина.
– Мне похуй, я пойду так, мне жарко.
– В каком смысле «так»? – повысила голос Лина. – Вот увидишь: либо простудишься, либо заберут тебя.
– Мужчина знает свой путь! У меня здоровье железное! – отрезал Пеймон. – А впрочем, через окно быстрее будет.
– Ага, завтра на отходах мне это расскажешь! – крикнула Лина, а Пеймон прыгнул с балкона второго этажа в сугроб.
– С приземлением! – крикнул ему Паша.
– Сейчас, в пять минут обернусь! – ответил Пеймон.
Пеймон, весь мокрый, вернулся минут через пятнадцать с тремя пачками «Филип Моррис», чипсами, семью бутылками пива и двумя – игристого вина.
– До меня там алкаш какой-то ещё успел доебаться возле круглосуточного. Я его к нам звал – он не хочет.
– Так, иди в ванную, переодевайся, ты весь мокрый, – сказала встречавшая его Лина.
– У меня штаны только мокрые, – ответил Пеймон, сняв тёмно-синие спортивные штаны и оставшись в одной длинной майке, которая практически полностью скрывала трусы. Не став надевать что-то на замену, с обнажёнными худыми ногами, неся в руках два чёрных пакета, он прошёл в комнату.
Первой за сигарету взялась Даша, запивая её дым пивом. Парни также открыли пиво, кроме Орочи, который выстрелил с балкона пробкой игристого вина и принялся пить его из горла.
– Всё-таки иногда хочется вот так, вспомнить молодость. Можно, конечно, налить в стакан, но это всё не то, – сказал Орочи и чокнулся с ребятами.
Совершив множество оборотов вокруг зажигалки, крыса вдруг принялась, жёстко уперев глаза в пол, бегать из одного угла комнаты в другой.
– Вспоминаем геометрию: биссектриса – это крыса, бегает по углам, делит угол пополам, – отметил Пеймон.
– Крысик, тебе очень весело? – задала риторический вопрос Лина.
Даша молча сидела на кровати. Иногда к ней обращались Паша или Орочи с каким-то вопросом. Она не была особенно разговорчивой, но какого-то дискомфорта в такой обстановке она тоже не испытывала. Иначе вела себя Лина. За ночь она успела два раза поругаться и два раза помириться с Пеймоном, ловила за хвост крысу, случайно пролила вино на Пашину толстовку, пела и танцевала, обращалась с балкона к россиянам.
Примерно в половину первого прибыла вызванная соседкой из-за шума полиция. Пеймон, выйдя к ним в майке и трусах, пообещал, что музыка будет потише.
– Хотя она и так на полгромкости!
– Ну это вы сейчас, наверное, потише сделали. Соседка ваша мне говорила, что у вас тут прямо концерт.
– Да сумасшедшая бабка, вы наверняка знаете таких по долгу службы. Она могла бы хоть сначала к нам сходить, попросить потише сделать.
– Ладно, ребят, в общем, закругляйтесь, и чтобы проблем больше сегодня не было! – сказал полицейский и ушёл со своим напарником во тьму подъезда, в котором ещё довольно давно перегорела одна из лампочек.
– Соседка – сука, – сказал Орочимару Пеймону, – и так ведь вполгромкости играло.
– Да тут стены как из картона – рукой пробить можно.
– Я уж думал оставшийся порошок в унитаз сливать, а потом как-то жалко стало. Подумал: не станут же они обыскивать нас – не тот вызов.
– Да я их изначально пускать не планировал, хотел на пороге поговорить, приняв на себя максимально адекватный вид. Вроде худо-бедно это удалось, так что правильно ты всё сделал.
– Вид у тебя, конечно, – верх адекватности! – саркастично заметил Орочимару, осмотрев Пеймона: без штанов, с глазами навыкате и разбросанными в электрическом хаосе прядями волос, частично прилипшими ко лбу из-за выступившего на нём пота.
Пеймон попросил отныне курить на кухне, так что гости периодически отлучались туда, стараясь не наступить на крысу. Когда весь алкоголь был выпит, Паша засобирался домой, сказав, что завтра в два часа он должен чем-то помочь отцу. Идти ему было недалеко. Орочи, живший вообще на другом конце города и под конец вечеринки сумевший-таки разговорить Дашу, примерно в пять утра стал вызывать себе такси. Когда Орочи уехал, Даша улеглась в углу кровати с телефоном, дожидаясь открытия метро. Крыса всё ещё бегала между углами комнаты, а Пеймон и Лина заперлись в тесном совмещённом санузле.
Вскоре из ванной послышался голос Лины:
– Ты, придурок, перестань снимать!
– Я не снимаю, мне Максим в телеге написывает, достал уже.
– Дай-ка тогда сюда телефон!
– Линусик, да успокойся!
– Соси себе сам тогда, или пускай тебе Максим сосёт, раз тебя переписка отвлекает!
– Всё-всё, извини, пожалуйста.
Затем разговор в ванной комнате