– Старик, очнись-ка, здесь не проходило
семейство беглецов с ребенком малым?
Он, отступив на шаг, ему ответил:
– Да, проходило.
– А когда?
– Когда я вот это поле только начал сеять.
– Нам знать не надо, что ты видел месяц
тому назад, – сказал солдат сердито. —
Сегодня они здесь не проходили? —
И снова на него коня направил.
Он, пятясь, отвечал ему без страха:
– Да я же говорю, они здесь были,
когда на поле не было ни стебля.
– Ты лжешь, старик! – вскричал солдат во гневе
и старика ударил кнутовищем.
– Господь свидетель, говорю я правду, —
вновь земледелец твердо повторяет.
– Нам нет нужды за ними дальше гнаться, —
к своим солдатам старший обратился. —
Уж если они прячутся в пустыне,
она убьет их голодом и жаждой.
И, повернув коней, они умчались.
А земледелец все глазам не верил:
и путники, и всадники, и поле,
которое уже готово к жатве,
и боль в плече, и слезы, и молитва:
«Господь, мой Бог, Твои дела чудесны!»
А через время он вдали заметил,
как путники в пустыню удалялись.
Что их ждало? Об этом он не ведал.
Но всей душою им желал спасенья.
3. Вечная пальма
В палящей и безжизненной пустыне
давным-давно росла большая пальма.
Она умела рассуждать с собою
и обладала зрением и слухом.
Источник, что питал ее когда-то
и всю округу, был песком засыпан.
Но пальма ухитрилась дотянуться
до вод подземных, тихих и прохладных,
и не боялась ни песка, ни солнца.
И финики на ней росли исправно,
но доставались перелетным птицам.
Под нею караваны проходили.
И было ей всегда приятно слышать,
как люди говорили с восхищеньем:
– Такой высокой и красивой пальмы
я не встречал еще под небесами!
– А правду говорят: она бессмертна?
– Посажена она – гласит преданье —
после прощанья с мудрым Соломоном
царицей Савской. Пальмовое семя
царица закопала и слезами
своими оросила и сказала:
«На память о чудесной нашей встрече
пусть вырастет здесь пальма, и пусть будет
она расти, пока царя не встретит
мудрее и сильнее Соломона,
какого до сих пор земля не знала».
И пальма это знала, безусловно.
Привыкнув сознавать свое бессмертье,
она порой немного сожалела,
что помогает путникам так мало,
лишь тенью укрывает ненадолго.
Однажды она видит, что с востока
идут к ней люди: пожилой мужчина
и молодая женщина с ребенком.
– По их глазам мне совершенно ясно,
что их давно и сильно мучит жажда, —
от удивленья стройная вершина
ее качнулась, – у людей поклажи
не видно никакой, осла нет даже.
Одни без провожатого в пустыне,
без пищи, без воды, к тому ж с ребенком?!
Она-то знала, что в пустыне этой
обречено на гибель все живое,
кроме нее. Отчаянье и солнце
убьют их в этой адовой дороге.
Тут листья ее тоненько запели.
Их пенье пальме плачем показалось.
– Они поют о близкой смерти этих
несчастных путников, – себе сказала пальма, —
а женщина прекрасна. И усталость
не в силах умалить ее величье.
Она напоминает мне царицу,
которая меня здесь посадила.
Вот люди подошли. У них на лицах
застыли и отчаянье, и ужас —
воды здесь нет. Они в тени под пальмой
на землю обессилено присели.
Печальна была женщина. С надеждой
она молилась, часто повторяя:
«Да будет нам по Слову Твоему».
И вдруг сказала: «Бог нас не оставит!»
Мужчина не ответил. А ребенок
неподалеку разгребал песочек.
За ними пальма молча наблюдала
и слушала их скорбный разговор.
А люди говорили, что пустыня
их изнурила. Не одну неделю
они бегут по ней, спасая сына
от Ирода, царя-детоубийцы,
который дал приказ, чтоб в Вифлееме
всех мальчиков от двух лет и моложе
обречь на смерть. Ему все время мнится,
что все вокруг мечтают о престоле.
А тут явились мудрецы с Востока,
сказали, что звезда им возвестила:
родился царь великий в Иудее,
пророками предсказанный народу.
На пальме листья вновь зашелестели,
и стало ей тревожно и печально.
А женщина, услышав шелест листьев,
внимательно на дерево взглянула
и, финики увидев, воскричала:
– Нас финики спасут. Но как достать их?..
Глаза ее с такой тоской глядели
на пальмы недоступную вершину,
что пальме деревцо́м стать захотелось
или кустом, чтоб их облегчить участь.
Мужчина раньше финики заметил,
но понял, что достать их невозможно.
И, глаз не поднимая вверх, ответил:
– Не тешь себя несбыточной надеждой!
Но Мальчик, голос Матери услышав,
игру оставил. Стал смотреть на пальму
и думать напряженно, словно взрослый.
Вот наконец улыбка озарила
Его лицо. Он устремился к пальме,
погладил по стволу ее рукою
и звонким детским голосом воскликнул:
– Склонись к нам, пальма! До земли склонись!
И пальма вздрогнула. Неведомая сила,
от маленькой ладони истекая,
в ней разлилась, стволу давая гибкость.
Недетской этой подчиняясь воле,
она неумолимо наклонялась,
пока своею недоступной кроной
не распласталась на песке горячем.
А Мальчик, ничему не удивляясь,
стал финики с ее ветвей срывать.
Когда плодов достаточно собрали,
вновь Мальчик пальму ласково погладил
и весело сказал: «Спасибо, пальма!
Ты нас спасла. Теперь уже вставай!»
Послушно стала пальма выпрямляться,
зеленой кроной в небо поднимаясь.
Но когда листья вновь затрепетали,
щемящая печаль к ней возвратилась.
Открылось пальме: не об этих людях,
которые стояли на коленях
и Богу благодарность возносили,
сегодня листья жалобно трепещут —
они свою предчувствуют кончину.
В палящей и