Традиции & Авангард. № 4 (7) 2020 - Литературно-художественный журнал. Страница 61


О книге
определить героя „нашего времени“, нужно определить главную проблему нашего времени. Мне представляется, что это переход законов онлайна в офлайн. Поэтому „герой нашего времени“ – человек, который в реальности живёт по тем законам, которые приняты в соцсетях. Или в соцсетях живёт по тем законам, по которым построена наша реальная жизнь. Однако необходимо, чтобы общество признало проблему онлайна/офлайна главной, и лишь тогда литературный персонаж будет опознан как „герой нашего времени“. Но общество не считает эту проблему главной, а то и вовсе её не видит». За прошедшие двадцать лет соцсети деградировали от «Живого Журнала» до Tik Ток: от текста как способа выразить свои мысли до видео, в которых люди открывают рот под чужие песни или танцуют незамысловатые танцы из пяти движений. Появился новый актуальный страх: номофобия, боязнь остаться без телефона или вдалеке от него. Формируются и новые болезни: цифровое слабоумие и информационная псевдодебильность. Конечно, это проблема, одна из главных проблем современного общества. И мы все – пользователи «Фейсбука», фотографы «Инстаграма», зрители «Ютуба» – в той или иной мере её жертвы. Но это ещё предстоит признать.

Уходящий 2020 год наполнен разнообразными событиями, главное из которых – эпидемия коронавируса. Карантин загнал всех на несколько месяцев в изоляцию, и, когда люди вышли из неё, стало понятно: мир окончательно изменился. Новое время рождает новых героев. Вот и в серии «Удивительные истории…» после сборника о мужчинах вышло издание «Удивительные истории о врачах». Издатель моментально уловил запрос: вот он, настоящий герой времени, способный на подвиг во время пандемии. Там, правда, не про врача в данном моменте, а про профессию вообще. Но всё же направление прочувствовано верно: впервые за долгое время мы видим настолько массовый акт самопожертвования, поступок, который никто не может отрицать. Иванов говорил о герое типическом, здесь речь идёт о герое исключительном. Это лишь два примера поиска, на самом деле их может быть куда больше. Мир пришёл в большое движение, и потерянный на тридцать лет, уже порядком изменившийся герой ждёт, когда же его наконец снова найдут и о нём напишут.

Василий Ширяев

Василий Ширяев родился в 1978 году в городе Елизово Камчатского края. Постоянный автор журнала «Урал» и «Легкая кавалерия» сайта «Литературной учебы». Печатался в еженедельнике «Литературная Россия» и других изданиях. Лауреат премии имени Демьяна Бедного и премии журнала «Урал». Участник форумов молодых писателей «Липки». Живет на Камчатке.

Два критических портрета

Чем отличаются голые гады от пресмыкающихся

О некоторых образах в творчестве Анны Жучковой

Статьи Жучковой блестящи настолько, что первая реакция – «крыть нечем». Но если поразмыслить, претензии её к Кузьменкову: https://voplit.ru/column-post/11692/ – явный overkill. «Но мы его любим не за то, каков есть, а за то, каким мог бы стать». Каким мог бы стать Кузьменков?

Казус Кузьменков по контрасту напомнил мне знаменитую реплику тайного советника фон Гёте графу Уварову: «Пользуйтесь своим незнанием немецкой грамматики – я сам всю жизнь мечтаю её забыть».

Первое право писателя – не понимать того, что он пишет. Это ваша – но и наша – поэтическая вольность. Карательные рейды Кузьменкова – это коллективный донос на самих себя всех редакторов и консультантов всех издательств. Они должны Кузьменкову жопу целовать за то, что он делает их работу. Редактора (честные московские редактора) должны стреляться, вешаться и пить яд по результатам критических набегов Кузьменкова. По крайней мере, могли бы отстукать ему: «В следующем издании обязательно исправлю и сошлюсь на вас». Тем более дело-то до второго издания не дойдёт. Говорят, в первом немецком Фоме Аквинском список опечаток -errata – был толще, чем сама книга. Так что нам теоретически есть куда падать.

Пересмотрите «Зеркало» Тарковского, дорогие редакторы, там главный сюжет с Тереховой – пропущенная опечатка. Нет на вас товарища Сталина!

Кузьменков делает важнейшую работу. Он мог бы спарринговать (коллаборировать) с Галиной Юзефович. Она как-то сказала, что, читая книгу, выписывает в файл понравившееся. Я не очень понимаю, как она это делает физически, но, видимо, наука дошла. И не очень понятно, почему она эти файлы не обнародует, может быть, это сделало бы излишним приобретение-прочтение книг. А Кузьменков публикует ляпы. Забавно было бы, если бы Юзефович и Кузьменков опубликовали свои списки параллельно.

Я русский язык систематически не учил. Я учился словам и пунктуации, читая книжки, останавливаясь и вопрошая сам себе: «А где тут ударение?», «А почему здесь запятая и тире?» (вроде знак такой есть). Ну и как теперь мне быть, если, перечтя «Конспект о кризисе» Агеева, нашёл там четыре опечатки и странную систему переносов и подчёркиваний?..

В постскриптуме статьи «Посмотри по-другому» – http://textura.club/posmotri-po-drugomu/ – Анна Жучкова дезавуирует свою статью целиком. Хватилась в последний момент, что статья против Старобинец выстроена вполне по-старобинцевски и вдобавок – по-кузьменковски: то не так, это не этак. Мы, филологи, как старые большевики, не должны бояться противоречий, тем более что фигура эта, фигура самопротиворечивого высказывания, как раз очень эффектна. И если журналистское расследование за ритуальную вежливость выстроено в форме: «… вы, уважаемая…. материтесь…? (мат вставьте сами) – тем лучше.

«Эстетическая критика» – https://voplit.ru/column-post/11727/ – Анны Жучковой начинается эффектно: «Роман Сенчин медленно и методично наползает на современную критику». Очень хорошая и загадочная фраза, только не «медленно и методично», а «медленно и печально» (langsam und trübe). А ключ к ней на «Острове Сахалин», в статье про Эдуарда Веркина – http://literratura. org/criticism/3022-anna-zhuchkova-ostrov-sahalin.html: «Как удав на слона, роман пытается натянуться на все модные жанры сразу…».

(Passim, я сам перешивал «Дядю Ваню» Чехова – назвал, конечно «Дядя Вася». Так что я знаю, как это делается, и это не случай Веркина.)

Высоко в горы вполз уж…

Глубоко копнула Анна Жучкова. «Удав на слона» – это иллюстрация с первой страницы книжки, переведённой бабушкой Дмитрия Кузьмина, любимой книжки нашего главнокомандующего. Все читали «Маленького принца»?.. Его зачин – это притча о критике. Дураки взрослые не понимают, что страшного в шляпе. Поэтому надо им сделать шляпу в разрезе: слона в удаве.

Вижу внутренним оком роад-мувиё: собрались молодые критики и поехали в Екатеринбург, спасать критику от Романа Сенчина. Едут в поезде, пьют чай с водкой, беседуют о литературе, а потом, понятно, поиски словесности внутри Романа.

По существу, тут правы оба. Индивидуальной идеологии быть не может, это показывает Instagram. Бездуховность = мелкобуржуазный индивидуализм. Надо размыкать произведение не только по последним выпускам журнала НЛО, но и на ближайший культурный контекст: рэп, кино, история с географией. Представление, что произведение (книга) может контекстуалить лишь

Перейти на страницу: